Лифчик для героя. Путь самца - 2

Неинтересно! – и побежал, бросив мне на прощание: – Короче, готовься, приду.

Прибежал через час. Он него несло коньяком и... легким дежавю.

– Хельга, пизду покажешь? – снова начал он.

– Мы ведь уже обсуждали.

– Правда? – Он удивленно посмотрел на меня Создалось впечатление, что он уже все забыл. Или ж хотел не столько получить желаемое, сколько устроить вокруг этого целое шоу. Для Романа, без преувеличения, жизнь – это театр.

– Да покажу, покажу. Я ведь уже сказала.

– Смотри мне! Чтобы все по‑честному! А трахаться будем?

– Будем‑будем.

...Шоу закончилось, и девчонки уже вышли на улицу, когда он снова появился в гримерке, где оставалась только я.

– А? Ты? – пьяно пробормотал он. – Что‑то я хотел сказать...

– Ты хотел спросить про пизду.

– Да! Точно!

– Ну чего, показывать? – поддела я.

– Да? Естественна!..

Он чего‑то хорохорился и пытался скрыть свое крайнее смущение. По всей видимости, ему уже ничего не хотелось, но давать обратный ход, даже несмотря на всю нелепость и комичность ситуации, он не привык. А я, в свою очередь, так привыкла к врачебным осмотрам, что одна санация в исполнении пьяного шоумена не смущала меня никак! Я подняла подол чтобы снять трусы.

– Не надо! – вдруг буркнул он и убежал.

Шоу‑бизнес в розлив

День рожденья грустный праздник –

Утром у кровати тазик.

Мне кажется, я рождена для сцены. Когда выходишь под божественный свет прожекторов, все болячки и проблемы растворяются в праздничной ауре. Испаряется все физическое, даже сильное желание сходить в туалет, остается только духовно‑нематериальное. И только одна беда на сцене не проходит, а напротив усиливается – насморк! Правда, когда танцевала под Лебединского, в том, чтобы вытереть сопли, не было большой проблемы. Но сейчас у меня появился второй номер под Мэрилин Монро. Трахтенберг и ее тоже не считает полноценной женщиной. По его мнению – это разрисованная кукла, обычная дура и кривляка, каких пруд пруди. Я, конечно, так не считаю, и наоборот, ею восхищаюсь. Так вот, танцуешь в ее «образе» и понимаешь, что сейчас хлынет из носа и зальет весь первый ряд. Убрать соплю более‑менее элегантно не получается никак.

...В отличие от насморка, с охранниками я научилась бороться. Они хамят – я хихикаю, они оскорбляют – «кошу» под дурочку. Со временем ко всему можно адаптироваться; главное – соображать, что, как и почему. Все время прикидываться идиоткой и подыгрывать. Так же в разговоре с бойцами дверного проема себя ведут и Трахтенберг, и некоторые из мужчин‑артистов в облегающих трико, охрана не особо уважает их за то, что те работают практически голыми. Так что все мы тут – соратники по борьбе с воинствующей серостью.