|
— Клянусь головою, что не он убил Юсуфчика, — сказал Яннакос, которому хотелось поговорить. — Да скажи наконец, Манольос, кто его убил? Скажи, чтоб я успокоился. Неужто и впрямь Панайотарос? — Спи, Яннакос, спи! Нет, не он. — Слава тебе, господи! — сказал Яннакос удовлетворенно и закрыл глаза. Манольос тоже закрыл глаза, ему хотелось поскорее остаться наедине с собою. В последнее время ему нравилось даже днем закрывать глаза; казалось, что так он яснее видит свою душу. В последнее время он часто вспоминал слова одного монаха. Как-то однажды к отцу Манасису пришел схимник и пробыл у него целый день; он только на минуту открывал глаза, а затем снова быстро их закрывал. «Открой глаза, отче, — сказал ему Манасис, — открой их, чтоб увидеть чудные творения бога». — «Я закрываю свои глаза, — ответил ему схимник, — и тогда вижу того, кто создал эти творения». Точно так же теперь и Манольос закрывал глаза, чтобы видеть Христа и слышать его голос. Он прочитывал какой-нибудь стих из евангелия, а потом закрывал глаза и словно продолжал куда-то идти. В нежном сумраке он ясно различал Христа, одетого в белое… За ним двигались его ученики, — и он, Манольос, тайком шел последним в этом шествии. — Завтра у нас много работы, — прошептал он, закрывая глаза, — трудной работы, помоги мне, Христос! Помоги, Христос! — вздохнул он снова, как будто умолял, как будто призывал в ночи Христа. И Христос пришел. Когда на рассвете Манольос проснулся и перекрестился, у него в голове сверкнул последний сон — яркий, как утренняя звезда. Будто шагал он по берегу какого-то голубого озера; он торопился, раздвигал камыши и кусты и шел вперед. Но пока он шел, камыши и кусты превращались в тысячи мужчин и женщин, следовавших за ним. Подул ветер, и тогда все, начали кричать: «Убейте его! Убейте его!» Он пробовал уйти. Но кто-то сильной рукой схватил его за плечо, и чей-то голос произнес: «Веруешь?» — «Верую, господи!» — ответил Манольос, и ветер тут же прекратился, а мужчины и женщины снова превратились в камыши. И перед ним возник огромный, раскидистый платан, на котором щебетали ласточки, а на одном суку висело чье-то тело и, как колокол, раскачивалось в воздухе. Манольос вздрогнул и сделал движение, будто хотел уйти, но тот же голос снова произнес: «Иди, не останавливайся!» Он закричал и проснулся. «Иди, не останавливайся — это и есть глас божий!» — подумал он. Манольос вскочил, умылся, причесался, надел свой лучший костюм, положил евангелие за пазуху и затормошил Яннакоса. — 159 —
|