Седой

Деды расступились, сзади вдруг возник капитан Манагаров, он умело выбил штык из рук Иванова и скрутил его.

— Стоять! Всем на месте!

Бутусов, присев на корточки, с изумлением разглядывал кровь у себя на хэбэшке.

— Веревку неси! Веревку давай! — орал Земцов. — Он же бешеный, товарищ капитан! На людей кидается!..

Иванов стоял в кабинете командира. Подполковник, массивный, с тяжелым лицом, сидел перед ним, положив кулаки на столешницу. Рядом сидел майор-замполит, у стены — капитан Манагаров.

— Кто начал драку? — спросил замполит.

Иванов разглядывал карту за спиной командира, время от времени трогая языком рассеченную губу.

— Отвечать, когда с тобой говорит старший по званию!

Я спрашиваю: кто начал драку?

— Не помню.

— В глаза смотреть!

Иванов перевел на него равнодушный взгляд.

— Сержант Земцов говорит, что сделал тебе замечание, а ты бросился на него с кулаками. Так было дело?.. Отвечать!

— Не помню.

— За что ты ударил Бутусова штыком?

Иванов посмотрел замполиту в глаза.

— Просто так, — ответил он, наконец, и улыбнулся — безнадежно и снисходительно.

— Улыбается, — погрясенно сказал Манагаров, — Да он ненормальный.

— Таких, как ты, отстреливать надо, Иванов. Стрелять, как волков, и премию платить, — негромко сказал замполит, — Хорошо хоть штык тупой, не вошел.

— Под трибунал бы тебя надо, — сказал командир, — Да честь дивизиона марать… Новый год ты у меня на губе встретишь…

Давыдов с карабином на плече открыл дверь камеры. Иванов сидел на жесткой откидной койке, опершись локтями на колени.

— На выход, Седой!

Он провел его по коридору.

— Куда? — окликнул Давыдова Земцов из курилки.

— В первый отдел.

Деды переглянулись.

— Зачем?

— Не знаю.

— Смотри, Седой… — многозначительно сказал Люкин.

Иванов, не повернув головы, прошел мимо…

Начальник первого отдела, подтянутый, чистенький старлей внимательно смотрел на сидящего перед ним Иванова.

— У тебя есть родители? — наконец, спросил он.

— Нет.

— Ни отца, ни матери?

— Нет.

Старлей выдержал паузу.

— Кем тебе приходится Антонина Ивановна Петухова?

Иванов молчал, глядя под ноги.

— Ты плохо слышишь? — спросил старлей.

— Мать, — сказал Иванов.

— Почему ты написал, что у тебя нет матери? — старлей поднял со стола анкету.

— Потому что я не считаю ее матерью.

— Да что ж за народ тупой! Меня не волнуют твои родственные чувства. Ты в армии служишь, на секретном объекте! Это официальный документ, — потряс он анкетой, — Иванов мать не признает, Петров про дядю в Америке забудет!.. Где она живет?