|
зигзагами бежит рябь по воде. Я был без ума от того, как Зоя стопит машину (я никогда не видел, чтобы кто-нибудь столь элегантно отставлял большой палец). Без ума от того, как она стоит в очереди за билетами в кино. Без ума от Зои, положившей на лицо косметику. Без ума от Зои без грима. Я могу продолжать до бесконечности. Единственное в ней, что не вызвало моего восторженного одобрения, - это признание, что она больше не хочет меня видеть, сделанное недели через две после нашего возвращения в Кембридж. - Из философов выходят хорошие любовники, но паршивые мужья, - сказала тогда она. Это было шуткой. - Ты слишком молод. И ты - из породы добряков, а не из породы тех, за кого выходят замуж. На этот раз она не шутила. Она была на два месяца меня старше. Моя специализация - наука о знании, о доведении мысли до остроты разящей стали, но спросите меня, как же вышло, что я сижу в каком-то кабаке в Драгиньяне, с пьяным в дым инвалидом, а она - в Корнуолле с двумя детьми, и с трудом вспоминает мой голос всякий раз, как я звоню ей, через год на третий, - и я отвечу: без понятия. Не то чтобы у нас вышла какая-то роковая ссора, или я совершил ошибку, или случилась размолвка. Зоя была седьмой дочерью седьмой дочери. Бедная семья из Салфорда. Полная противоположность мне, непрактичному, единственному ребенку. Она - упрямая. Собранная. Мои мольбы и призывы - глаза в глаза, письменно и по телефону - просто отправлялись в архив. Для нее все это было уже архаикой. Куда большей, чем история древности. Та поездка в Ист-Энд была моей последней попыткой штурма. Я - поистине невероятным образом - раздобыл ее новый адрес. Но когда я добрался до нужной улицы, во всем районе отключили электричество. Передо мной на многие мили вперед простиралась зона абсолютного затемнения. Я не мог прочесть названия улиц, не мог рассмотреть номера домов. С полчаса я блуждал во мраке, после чего направился в паб в освещенной части города. На следующее утро полиция, высадив дверь, тщетно пыталась достучаться до моего оцепеневшего сознания. — 359 —
|