Философы с большой дороги

невежду.

Я пытался придумать какой-нибудь разумный план действий. Безуспешно.

Прошло полчаса - а я все так же сидел в машине, оттягивая время, занимаясь

феноменологией в духе Платона и иже с ним, тогда как единственный феномен, с

которым надо было разобраться, маячил у меня перед глазами: пыльный дом и

тянущаяся вниз безлюдная улица. Чем дальше, тем яснее становилось: глупо

просто так сидеть в машине. Будь Юберу от того хоть малейшая польза, я готов

был бы просидеть здесь до конца своих дней, но...

Перспектива быть поднятым на смех или сморозить какую-нибудь глупость

беспокоила меня не меньше, чем шанс получить пулю в лоб. Что, если я ворвусь

в дом, начну требовать, чтобы мне немедленно выдали Юппа, а в ответ услышу:

«Кого-кого?» - и поди разберись, они вправду впервые слышат его

имя или просто делают вид?

Не придумав ничего умного, я решился на глупость.

Рано или поздно в жизни каждого наступает момент, когда надо выйти из

машины, в которой остается сидеть прилипчивый, как банный лист, урка, потом,

сверкая позументами нелепой униформы, пересечь улицу и заставить себя войти

под мирную сень олив, ибо перед вами стоит задача - вызволить одного

незадачливого грабителя и получить пулю в лоб.

О проблемах долголетия

Самое забавное: все, даже моя генеалогия, предрасполагало к тому, чтобы

я дожил до глубокой старости. Мои родители, как и деды, были теми еще

живчиками - до самого смертного часа. Возможно, именно от них я и

унаследовал способность моей печени с завидным постоянством вырабатывать

желчь и не сдаваться, несмотря на самые мрачные прогнозы врачей. Оба моих

деда тоже отличались редкой выносливостью и упрямством (в этом с ними

сравниться могут только пони-земайтуко).

У них было много общего. Оба были солдатами, обоих отличала этакая

дородность тела, переходящая в благородство духа, и оба свято верили в

военную тактику безоглядного самопожертвования, заключающуюся в скорейшей