Философы с большой дороги

сформулировать и двух парадоксов Зенона.

Я в третий раз проверил, заряжен ли пистолет, который я таки оттер от

капель меда, решив, что оружие - аргумент, идущий в дело после медоточивых

речей. Главное, всегда помнить: забудешь пошевелить извилинами - получишь по

мозгам гаечным ключом, забудешь взвести затвор - получишь молотком по крышке

гроба.

- Можешь сидеть тут хоть до захода солнца, - нудел сидящий в машине

скинхед. - Я фишку пасу, меня не проведешь.

Олива

Лавры героев. В честь Афины город назван потому, что именно ее щедрому

дару Аттика обязана своими оливками. Фалес, кому мы обязаны философией -

именно он был первым банкометом за тем столом, от которого все мы кормимся и

поныне, - ухитрился сделать на этих оливках бешеные бабки, монополизировав

на родине все маслодавильни.

Итак, моя смерть - может, она окажется всего лишь досадной нелепостью,

на мгновение врывающейся в заведенный распорядок жизни, вроде глупого

телефонного звонка или не вам адресованного письма в почтовом ящике?

Я боялся. То был не столько страх за себя, сколько страх подвести Юппа.

Худшее из состояний - чувство ответственности. Внезапно меня осенило, что по

сравнению с этим все остальное: коротание времени в постели за сочинением

зуйхитцу [Зуйхитцу, или дзуйхитцу - жанр «заметок на полях» в

Японии] на полях редких изданий XV века, отпечатанных господами Зельбом,

Зилетом и Зволлем, руководство прыщавыми студентиками, домашняя уборка, -

все это кажется блаженством. Я бы сделал что угодно (хотите - даже разгромил

бы какой-нибудь оливковый склад), лишь бы мне не штурмовать этот «дом

под оливами».

Я сидел и таращился на дом: вдруг что-нибудь произойдет, мне будет дан

какой-нибудь намек. Кто-нибудь выйдет на крыльцо и объявит:

- Эдди, у нас двадцать вопросов по досократикам. Двадцать правильных

ответов - и Юбер твой.

Истина сурова

Истина не всегда такова, как хотелось бы. Но ложная надежда - не

следует забывать об этом - все же остается надеждой. А надежда спасает и