|
надвигаясь всей тушей на тех, кто вышел на позицию для удара или еще только к ней приближается, и нанося смельчакам сокрушительный удар головой - по большей части в лицо. Назначался пенальти, полицейские в очередной раз промахивались, а последующие их попытки атаковать вновь наталкивались на жесткий стиль вратаря. Чем больше они промахивались, тем меньше оставалось у них шансов открыть счет, и все же мяч лишь раз пять помаячил на чужой половине поля, уверенно возвращаясь на облюбованный им пятачок - в штрафную площадку, поближе к воротам преступного сообщества. Наблюдать за зрителями на этом матче было куда интереснее, чем за игрой. Право слово, что за удовольствие ходить на футбол, особенно на такой футбол, если нельзя оттянуться и распоясаться по полной, ругательски ругаясь, насколько хватает глотки. Определить, кто за кого болел, не было никакой возможности: зрители самовыражались напропалую, мало считаясь с тем, что происходит на поле. Игроков осыпали отборной руганью. Ругань сопровождалась каскадом на редкость выразительных жестов. На месте футболистов я бы, бросив игру, раззявив рот, смотрел на трибуны: там развертывалось соревнование типа «кто лучше покроет бранью ближнего своего». В какой-то момент Юпп, как обычно, ни слова сказавшись, куда-то исчез, чтобы столь же неожиданно возникнуть, протягивая мне какую-то спортивную форму. - Что это? Зачем? - удивился я. - Пришлось сплутовать, - пожал плечами Юпп. - Переоденься и сядь на скамейку запасных. Я как-то не понял, зачем мне туда садиться. С уст моих слетело что-то типа «не имею склонности...», но слух Юппа отказывался воспринимать возражения. Я с недоверием потрогал принесенную форму. На ней красовалась эмблема с изображением Гермеса - известная (или неизвестная - — 315 —
|