|
- Внутренний голос повелел. Он не исключает, что то был голос Сатаны. Гусаров смотрит, как будто никогда не видел Александра. Поперек лба у него вздувается жила. Оттолкнув тарелку костей, поднимается и выходит. - Зачем ты его доводишь? - Кто доводит? Попросили дать отчет, я дал. - А он тебе подарок готовит на шестнадцать лет... - Ну да? Какой? - Сам увидишь. Сюрприз! Инесса Иосифовна влетает, как на крыльях. Отдельно от общей кипы, прижатой с классным журналом, в руке порхает его сочинение на тему "Что такое гуманизм?" - Прекрасно! Педсовет решил послать на всесоюзный конкурс. Прочтите, Александр, вслух. - Б-боюсь, что не смогу. - Читайте, читайте. Чтобы до них, в конце концов, дошло! - Нет, - возвращает он листок. - Не понимаю? - Ну, там... высокие слова. - Но ты же написал их? Ты что, успеха своего боишься? Или стыдишься лучшего в себе? Он опускает голову. - Ну, Александр... Даже не знаю, что сказать. Для меня ты какой психологический ребус. За спиной хихикают: "Ребус, ребус..." В порыве отчаяния он говорит: - Инесса Иосифовна? - Что? - Для себя я тоже. Класс ржет. - Что ж, садись. Опубликуй, по крайней мере, в школьном журнале. И чтобы все прочли! Потому что повода для смеха у вас нет. Скорее, напротив. В то время как ваш ровесник уже всерьез задумывается над тем, что значит быть человеком, подавляющее большинство из вас, к превеликому сожалению... "Литераторша" уходит к задним партам. Адам наклоняется: - Поздравляю. Только можно я читать не буду? Скучное слово "гуманизм". - Почему? - Резиной отдает. Бумагой... Александр молчит. - Так как сегодня? Штангу едем к тебе смотреть? Мама с порога: - Ф-фу! Несет козлищем! Форточку давай-ка настежь! Ты что тут делал? - Качались мы с Адамом. - Он был здесь? - Только что ушел. - Он не в шляпе ходит? - В шляпе. - Значит, это с ним я разминулась... Интересный, скажу тебе я, парень. - Ага. Как человек в футляре. - Глаза, как угли. Так и обжигают. - Я, может быть, порву с ним. - Почему? - Так... Пьет он по-черному. - Девчонку встретит, перестанет. - Я же не пью. - А наверно, пил бы. Как дедуля твой покойный. Иногда я думаю, а даже хорошо, что ты больной. Бодливой корове Бог рог не дает. Ах, не дает? * * * Новый костюм разошелся по швам, и, повторяя: "Голь на выдумки хитра", мама воскресила брюки из темно-синего армейского сукна - удлинив и наложив заплату, скрыть которую, по замыслу, должна была сама ее огромность. Может быть. Но, подпирая стену в коридоре, сам он заплату ощущает жгуче. Впрочем, у Стенича штаны намного хуже. Светлые не по сезону, только чудом они не лопаются на мускулистых ляжках. И обнажают носочки цвета застиранной сирени. — 37 —
|