|
- Ты дрался? - Иначе б задушила на хер. - С матерью? Класс вскакивает с грохотом, они - с отставанием. - Садитесь! "Физик" со стуком бросает на стол кулак - крашенный под настоящий, но обитый до гипса. Открывает классный журнал, прищурясь, смотрит в сторону. Александр заранее прощается с жизнью, он понимает, что вызовут его, но физик тянет паузу, наслаждаясь сгущением ужаса. - Пожалуй, начнем с ярко выраженных... гуманитариев... Андерс! Дневничок с собой извольте. Ни слова из себя он выдавить не может, хотя урок учил. Шок онемения. И это - высшее общество? Там, внизу, откуда Александр ежедневно появляется, по крайней мере, с матерями не дерутся. Сопротивляться матери физически? Гусаров заявил однажды: "Мать - святое. Кто руку на мать поднимет, убью". Гипсовый кулак припечатывает дневник. - Итак? Александр молчит. - Долго будем играть в молчанку? Он не отвечает. - Ед-диница, - с оттяжкой произносит физик и возвращает изуродованный дневник. - Прошу, господин лирик! Кол. Невероятно... Адам утешает шепотом: "Переправишь на "четверку"". - Следующей жертвой будет польский классик... Адам Мицкевич! Никто не смеется. Весь в черном, Адам излагает закон, берет мелок. Опираясь о стол протезом, физик с прищуром смотрит. Покрыв доску формулами, Адам выпутывается из хитрожопых дополнительных ловушек. - От сына гуманитария не ожидал. Пять. А пожалуй, с плюсом! Тишину нарушает Стенич, начиная аплодировать. - Стенич! К доске... Совершивший подвиг интеллекта, Адам сжимает виски: "Осыпает мозги алкоголь..." На большой перемене исчезает. И на следующий день. И в среду тоже... Куда? * * * Александр подпирает стену. Чинными парами по коридору проходят девочки. Под фартуками круглятся груди; это особенно заметно в профиль. На ярком фоне снегопада. Разогнав в сортире "курцов", проходит директор Бульбоедов, подмигивая: "Выше знамя!" и далее бросая кому-то из младших: "Не надоело в "китайский биллиард"? Руки из карманов!" Из созерцания выводят "курцы" во главе с Колбенковым - самым сильным в классе. - Эй! - Колбенков берет его за голову, но смотрит дружелюбно. Начинает сгибать. - Шею качаешь? Не зная, что это наколка дня, Александр напрягает мускулы. Колбенков резко отнимает руки. Голова отлетает затылком в стену так, что коридор оглядывается на звук удара. Он упирается ладонями, чтоб не упасть. Хватает силача за ворот. Озарившись чистым счастьем, Колбенков срывает его руку. - Что, ярко выраженный? Жить надоело, или как? Но кулак застывает в воздухе. Плечом к плечу с Александром встает Адам - волосы мокрые от снега, рука под пиджаком на чугуне. — 32 —
|