|
— Мальчики, — сказала Варя, — я ненадолго отлучусь. — Куда это? — спросил майор. — Так я ж ассигновала… — Деньги есть, — сказал Кузьменко, — вот и вот. Надеюсь, хватит? — Я тоже хотел бы участвовать в расходах, — заявил Малиновский, — пиетета к алкоголю не испытываю, однако… Тут шесть рублей. Лосик покраснел. — Малый сходит, — произнес Кузьменко. — Ну-ка, малый, сходи! «Когда я наконец буду старше их всех?!» — подумал Гена Лосик. Гена вернулся с оттопыренными карманами. На столе уже белели тарелки. Пепельница была набита окурками. Варя переодевалась, заслонившись дверцей шкафа. Она появилась в строгом зеленом костюме. Ее гладкая прическа напоминала бутон. Майор распечатал бутылки, зажав их коленями. Варя нарезала колбасу, затем достала стопки. Стопки были завернуты в газету, каждая отдельно. Пока разливали водку, царила обычная русская тишина. — С новосельем! — объявил майор. Варя покраснела и некстати ответила: — Вас также. Потом она заплакала, и уже с трудом можно было расслышать: — У меня, кроме вас, никого… Выпивали не спеша. Вдруг оказалось, что на подоконнике уже теснятся какие-то банки. Диван накрыт яркой материей. За стеклами шкафа лежат безделушки. — Фильмов жизненных нету, — говорил майор, — казалось бы, столько проблем… Я вам расскажу факт… Выносила одна жиличка мусор… Появился неизвестный грабитель… Ведро отобрал, и привет!.. Почему кино такие факты игнорирует? — Позвольте, — говорил Малиновский, — ведь искусство не только копирует жизнь, создавая ее бытовой адекват… Более того, попытки воспроизведения жизни на уровне ее реалий мешают контактам зрителей с изображаемой действительностью. — Вы знаете, что такое реалии? — перебивал Гена Лосик, наклоняясь к майору. — Закусывай, — говорил Кузьменко, — закусывай, малый, а то уже хорош… — Если действительность непосредственно формируется как объект эстетического чувства, — говорил Малиновский, — зритель превращается в соавтора фильма. Искусство правдивее жизни, оно, если угодно… — Эх! Ленина нет! — сокрушался Кузьменко. — Не ссорьтесь, — попросила Варя. — Такой хороший день… — А вот еще был юмор, — сказал Гена, — один клиент, Баранов Яшка, заметил, что доцент Фалькович проглотил на лекции таблетку. Яшка и говорит: «А что, Рэм Абрамович, если они лежат у вас в желудке годами и не тают?» — Какой ужас! — сказала Варя. — Хотите чаю? Без ничего… — 122 —
|