|
ИНЕ САДИТСЯ перед уличным художником. Это идея Магнуса. Он платит. Он хочет получить её портрет. Она возбуждённо смеётся. Вино ещё немного играет в ней. С таким же успехом она могла остановиться перед Мортеном… Портрет Ине рисуют на площади Навона. В цирке Домициана Она видит другого уличного художника. Как он похож на Марио Каварадосси… В современном «издании». Т?ска… «Марио, — думает она. — И Мортен!» Ине никогда не размышляла о сходстве этих имён. Но почему она этого не делала? «Я в самом деле — дурочка»[151], — думает она. МОРТЕН СТОИТ ЗА МОЛЬБЕРТОМ на расстоянии броска камня. Он не боится, что его узнают. Не так близко… Не за мольбертом. Не с длинными волосами и бородой. Кроме того, никто не ожидает встречи с покойниками на площади в Риме. Потом он пишет её портрет. Мортен, стоя в цирке Домициана, пишет портрет Ине. Прошёл ровно год с тех пор, как они вместе владели этим местом. Этим городом. Этой жизнью. Он рисует её как «Мадонну» Мунка[152]. Быстрыми контурами. Дерзко. Чувственно. Мортен пишет вдохновенно. Плотину прорывает. Зима была долгой. Вокруг него толпятся люди. Множество людей. Кого он рисует? Этот человек рисует не с натуры. — Beautiful, signor. Really artistic…[153] — Bravo![154] — Ecco un artista![155] Марио в демоническом настроении. В его душе бушует шторм. Но вот ему становится грустно. На глазах выступают слёзы. Он плачет. Никто ничего не говорит. В самом низу — в левом углу… Там, где у Мунка скелет. Или эмбрион. Или тот и другой. Там он рисует самого себя. Присевшего на корточки. Коленопреклонённого. Но вот всё готово. Он достаёт перо и листок бумаги. «Ине. Я здесь. Прости меня. Но виноват не только я. Происходящее мне неподвластно. Всё так естественно. Это должно было случиться. Мне необходимо поговорить с тобой, Ине. Наверху в башне, Ине. Завтра утром в 12 часов. Не бойся! Но приходи одна. Обещай мне это. Я ничего не разрушу. Мортен. Некогда твой». Он складывает записку. Подзывает какого-то мальчика. Мортен даёт ему банкноту в пять тысяч лир. Указывает на Ине. — La signora… — Si, si. Grazie, signore. — Prego, prego[156]. И вот он покидает площадь. Мольберт с мадонной остаётся, когда он уходит. Остаётся, окружённый восхищённой толпой. Никто не смеет прикоснуться к нему. — Настоящий шедевр! — За пять минут… — А вы видели, что он плакал? — Вот это мастер! Уже наверху, в самом конце площади, он оборачивается и видит, что она получила письмо. — 103 —
|