Мир без конфронтации или да здравствует конфликт!

Поэтому мне нравится другой смысл, звучащий в концепции, инте­ресно и глубоко прописанной нашими коллегами из Института толеран­тности в Екатеринбурге: принятие допущения бытия Другого так же, как моего.

М.Х. Или сосуществования с Другим.

Б.Х. Можно и так, но слишком красиво. Для меня все сводится в пред­ставлении о гражданском образовании, хотя жить в гражданском обще­стве не так-то уж легко. Способность признавать и учитывать потребнос­ти и права других, видеть существенные отличия их образа жизни и при­нимать его, понимать язык другой культуры и находить с ней согласие -все это не появляется естественным путем даже в тех обществах, которые прошли длительный путь становления.

М.Х. Но тогда с какой стати, - вспоминаю образ, использованный то­бой в наших первых беседах, - ты начинаешь требовать, чтобы я изба­вил тебя от моей помойки? Мне в ней нравится, мне в ней тепло и уютно.

КНИГА 1. МИР БЕЗ КОНФРОНТАЦИИ ИЛИ ДА ЗДРАВСТВУЕТ КОНФЛИКТ______________^

Б.Х. А я не требую, я говорю лишь, что в этом пункте появляются гра­ница и предмет переговоров, проявляются интересы и цели, которые в нормальном общежитии приходится согласовывать. Тут начинается по­зиционный торг, основанный на взаимной выгоде.

М.Х. Мол, уберите свою помойку, а я вам за это...

Б.Х. Как вариант. Например, чтобы не возбуждать возражений типа «они будут диктовать нам свои правила», предпочтительней думать не о том, как уничтожить помойку, а какие образовательные программы запу­стить. Либо на месте, либо приглашая молодых людей туда, где помойки нет, чтобы они «понюхали» другой вариант жизни и культуры.

М.Х. Вот тут-то я и закричу: не навязывайте мне ваши мелкобуржу­азные ценности!..

Б.Х. А меня вполне устраивают нормальные человеческие ценности, независимо от бирки, мне абсолютно начхать, какого они цвета, где и когда были осознаны. Как известно, три великие мировые религии сфор­мировались в одном месте: почему же мы не возражаем против христи­анства, оно же тоже не на российской почве выросло?

М.Х. Еще как возражаем, желая вернуться к родному язычеству.

Б.Х. Все, приехали: и христианство нам навязали, и ходить в штанах заставили, как и руки мыть, сидеть за столом и есть, пользуясь ложкой, вилкой и ножом. Кстати, не в очередной ли раз жидомасоны?! Не позво­лим им запретить нам вернуться в милую сердцу пещеру!

Поэтому я вновь и вновь говорю: да, есть вещи, которые меня не уст­раивают. И спрашиваю самого себя: как долго я готов заниматься преоб­разованиями и какую часть себя в это вложить? Или увидеть в моем нынеш­нем положении некий фатум - мол, мой мир и я вместе с ним таковы, ничего с этим не сделаешь, ничего не изменишь - и смириться навсегда? Что ж, это тоже вариант. Его-то, к слову, и можно назвать терпимостью.