|
Но, как выяснилось, немножко побеспокоиться все же следовало. Нет, ничего особенно страшного не произошло: просто на одну минуту - всего-то лишь на одну минуту! - в палату, вверенную ее попечению, проникло постороннее-лицо. На постороннем-этом-лице был белый халат, и двигалось оно со всевозможной осторожностью. Оно подошло к постели беспамятной Эвридики, наклонилось к ней и поцеловало - причем в самые что ни на есть уста! Эвридика открыла глаза: Петр стоял перед ней. - Орфей, - шепотом сказала она и шепотом же добавила: - Я тебя люблю. - Это я тебя люблю, - поправил Орфей, приложил палец к губам и на цыпочках отправился к двери. У двери он, конечно же, обернулся: так всегда поступают Орфеи. Нянька Персефона вздрогнула. - Да, милая, да? - она поняла, что проснулась поздно. - Бабуленька, дорогая, у меня к Вам огромная просьба! - Эвридика села на постели. Нянька Персефона настолько опешила, что засомневалась, проснулась ли она вообще. - Вы не могли бы позвонить одному человеку? Мне очень нужно! "Бредит", - успокоилась нянька Персефона и улыбнулась бывшей у нее просветленной улыбкой. - А чего же не позвонить-то? Позвоню... По какому только телефону, не знаю. Эвридика наизусть сказала телефон: почти одни восьмерки. -А Вы не запишете, бабуленька? - Да я и так не забуду. - С железной, надо отметить, уверенностью. - Сказать-то что? - Сказать? Сказать вот что... Только, бабуленька, если ответит мужчина! Если женщина, то ничего не говорите, не говорите даже от кого... - И-и, милая! - покачала головой нянька Персефона. - Значит, так. Скажите ему, что я прошу все отменить. Пусть все отменит. - А чего отменить? - нянька Персефона успокоилась полностью и окончательно. - Все. Просто все, он поймет. - Он-то, может, и поймет, да я ничего не понимаю... - Нянька Персефона развела руками. - Вам, бабуленька, ничего и не надо понимать! Вы только позвоните ему и скажите то, о чем я прошу! - Зовут как его? - Не знаю я, - устало проговорила Эвридика и откинулась на подушку. Через минуту подняла голову: нянька Персефона не двигалась. - Ну что же Вы, бабуленька? - Успокойся, успокойся, милая моя, все ж хорошо, - заувещевала нянька Персефона, улыбаясь что есть мочи. - Да ничего нет хорошего! - Эвридика начинала раздражаться. - Вы не пойдете звонить? - Зачем? Незачем нам звонить, милая, зачем нам звонить... - Затем, - почти плакала уже Эвридика, - что жизнь моя в опасности, понимаете Вы? - Нету никакой опасности, детонька, нету никакой, яхонтовая! - О, господи! - застонала Эвридика: экая фальшивая бабка! - Я тогда сейчас сама встану и пойду звонить, Вы слышите меня? - И она приподнялась на локте. — 98 —
|