|
- Вы. В один вечер. Поняли. Все. - Он с трудом перевел дыхание. - Рекрутов, Вы… Вы бог знает что за человек. Сколько Вам полных лет? - Много, - сказал Рекрутов. — Года тридцать два. - Ура, - констатировал Аид Александрович. - Вам еще по меньшей мере пятьдесят лет пропагандировать эти идеи, а при Вашей херувимистости... розовощекости, пардон, - и все восемьдесят. Я счастлив. Представляете себе, что начнется потом! Люди снова станут верить своим безумцам, своим юродивым, как когда-то... да вот, в прошлом еще веке! Нельзя-молиться-за-царя-Ирода-Богородица-не-велит... К их словам начнут прислушиваться. Христос, наверное, был юродивым... прости меня, Господи! Ибо только они знают: их устами говорит Бог. И больше станет юродивых в мире, и будет людям дано святое право отличаться от животных - право бредить, грезить, галлюцинировать, провидеть основы бытия... О, основы бытия только и могут быть постигнуты в бреду, в горячке ума, в болезни души, ибо лишь тогда ничего не значит уже плоть, ничего не значит материя - и свободный дух парит над земною оболочкою мира! "Я совсем его не знал, я не знаю его!" - почти с отчаяньем думал Рекрутов, забыв слушать и хватая одни обрывки - темные, слепые обрывки этого бреда-по-поводу-бреда, улетевшего уже далеко, за пределы человеческой жизни, и откликающегося оттуда словами: - Ты убил меня. - Ты обманул меня. - Ты обокрал меня. Рекрутов взял дневник со стола и положил его в свой портфель. - Ну что ж, и правда пора, - сказал Аид Александрович, вид которого к концу монолога начал уже просто пугать Рекрутова, внушая опасения по поводу вменяемости говорившего. - Вы не зайдете к Эвридике? - спросил Рекрутов. - Нет. Мне на нее тяжело смотреть: слишком больна и слишком красива. - Может быть, все-таки пустить к ней этого молодого человека? Он почти все время в вестибюле, знаете? - Я не хожу через главный вход... Его появление может вызвать криз, а я не уверен, что криз нам сейчас нужен. Уход же за Эвридикой... Серафима Ивановна хорошо с этим справляется. - А прозвище Серафимы Ивановны Вам известно? Нянька Персефона... в дополнение к Вам. - Тартар, - усмехнулся Аид Александрович. - Наш маленький Тартар. - Не хватает только, чтобы пришел Орфей и сыграл на дудочке! - На форминге, - уточнил зав. - Форминг - это... это что? - То, на чем играл Орфей... а в общем, дудочка. - Так наш молодой человек из вестибюля, его вроде Петр зовут, - чем он Вам не Орфей? Пустите его к ней. - Рано. - И снова усмехнулся Аид Александрович. - Рано ему еще появляться в Тартаре. — 96 —
|