Проклятие профессии. Бытие и сознание практического психолога

?

.

(вечер)

Самолет кружил и кружил над го­родом — Стокгольм не хотел принимать нас.

• Плохая примета? — спрашивает он.

• Наоборот — Швеция боится твоего
  прибытия.

• У Вас на все есть ответ.
• Как и у тебя в твоем деле — в теннисе.

(утро)

Президент клуба, провожая меня, говорит:

— У него сейчас спад в результатах. Но причина не в теннисе. Я чувствую — что-то с ним сейчас происходит: как-то он нерадостно живет. Опустошен и... неспоко-

518

Проклятие профессии

Покаяние

519

ен. В чем дело — я так и не разобрался. Но если он выиграет у Эдберга на его родине, это всколыхнет его и... успокоит. Но имейте в виду — для этого придется сделать невозможное. Вы были в Стокгольме в кх теннисном Паласе?

• Нет.
• Ну вот — увидите!

(вечер)

...Вот мы и остались вдвоем, против всех.

Я неотрывно смотрел ему в лицо, ожидая его последнего взгляда и боясь пропустить его.

Он владел собой, и это было самое главное! Все делал не спеша и четко. Вытер руки, лицо, выбрал ракетку, вздохнул...

Я смотрел ему вслед и шептал:

—Я с тобой! Я с тобой как никогда! Я люблю тебя и
восхищаюсь тобой! Дай, Бог, чтобы ничто не помешало
тебе сегодня!

И началось! Сплошной рев и редкие секунды тишины на подаче Эдберга. Никто не скрывал здесь своих мыслей и чувств: победить сегодня должен Стефан Эдберг! Другое не имело права на существование в этом зале, в этом горо­де, на этой земле!

Я затаился. Затаил в себе иную мысль, совсем дру­гое желание, другую мечту. Затаился надолго, быть мо­жет на все пять часов. Приготовился прожить вместе со своим спортсменом каждую секунду этой битвы, каждую подачу и каждый ее прием, а также каждую его мысль и каждое переживание.

...Эдберг начал как Бог! Он буквально летал по корту, все и везде успевал. «Как с ним вообще можно бороться?» — не раз мелькала эта мысль в моем воспаленном мозгу.

А губы мои шептали:

—Ничего. Это только начало, и мы знали, что таким
оно и будет. Выдержать! Заставить его трудиться, и он нач­
нет уставать. Как и было задумано!

И Эдберг словно слышал меня и не радовался ни одно­му своему хорошему удару. Оба они лучше всех других знали, что смешно радоваться этим первым удачам. Все решится потом — на третьем или четвертом, а то и пятом часе игры. Смешное слово — игра, если говорить о том, что происходило сейчас здесь. Какое напряжение было в их лицах, глазах! И ни одной эмоции в первом сете не удалось вырваться из этого напряжения на свободу!