Проклятие профессии. Бытие и сознание практического психолога

Уже одиннадцать, а его нет, и это радует меня. Ложусь спать (режим тот же), ожидая звонка «на работу» через час—полтора. Но просыпаюсь в тишине. Два пятнадцать. Неужели не приехал? И я вскочил, быстро оделся и тихо подошел к его двери. И услышал приглушенные голоса и стук переставляемых шахматных фигур.

«Опять! Опять то же самое!» — сказал я себе и принял решение действовать. Демонстративно громко стучу и сра­зу говорю:

—Анатолий Евгеньевич, мы так не договаривались!
В прогулке мы действительно договорились сегодня

не прикасаться к шахматам.

—Вы же сами не раз подчеркивали, что главное —
быть свежим в день партии.

Он поднял глаза и изучающе посмотрел мне в лицо. Вероятно, уловил в тоне моего к нему обращения незнако­мый ему ранее элемент жесткости. И не сразу, но тоже достаточно жестко, ответил:

• Потому что появились проблемы.
• Тогда я у себя, — сказал я, не обернувшись.

А у себя вспомнил одну из последних ночных бесед с тренером.

• Надо как-то снять это состояние. Я давно заметил,
  что когда оно приходит, он ничего не соображает. А нельзя
  это сделать при помощи лекарственных препаратов?
• Изменить состояние можно, но, скорее всего, сооб­
  ражать он в этом случае будет еще хуже, — ответил я.

Тренер погрузился в молчание. Потом, медленно про­износя слова, рассуждал как бы вслух:

— Он был непобедим. Его так и называли — биоро­бот. А потом — это несчастье в первом матче, когда Каспа-