|
Почему я, сколько ни вспоминаю, так и не могу припомнить ни одного примера? Не потому ли, что человек оказывается неспособным на своем личностном уровне принять это — оказаться, как когда-то вначале, среди всех, в общем строю. И не потому ли предпочитали даже расстаться с жизнью ее бывшие победители, посчитавшие оставшуюся ее часть недостойной их прошлого, не имеющей цены в настоящем и в будущем? И не потому ли так быстро сгорают, уйдя на отдых, люди, активно действовавшие в жизни? Кому удавалось и как? Мне крайне важно знать это, поскольку не исключено, что в «истории» с Анатолием Карповым будет необходимо осуществить именно зто — изменить его психологию, трансформировать его «личность чемпиона» (а она, конечно, и сейчас остается такой) — в «личность претендента», изучающего и более объективно оценивающего себя, способного снова рабо- 432
тать над собой и учиться у других. То есть встать в общий строй, спуститься с пьедестала хотя бы на одну ступень ниже и правильно пережить это. Сейчас мне представляется, что это имеет значение для всей оставшейся жизни Анатолия Евгеньевича Карпова. * * * Однажды я делал такую попытку, и она не удалась мне. Это было с Ноной Гаприндашвили. Мы начали нашу совместную работу в трудный момент ее биографии — после поражения от Майи Чибурданидзе, которого она никак не ждала и пережила как трагедию. Далее последовали два неудачных турнира, — она долго не могла взять себя в руки. Затем, это было в декабре 1979 года, все сильнейшие заявились в чемпионате СССР в Тбилиси, куда я в том году переехал на постоянное место жительства. После первых двух туров Нона Терентьевна имела ноль очков, причем во втором туре в партии с Левитиной просто подставила ферзя.
И мы начали со следующей партии. Бог был со мной тогда почти всегда, и она выиграла четыре партии подряд. И в целом турнир провела хорошо, разделив с Майей Чибурданидзе и Наной Александрия второе—четвертое места. Далее была уверенная победа в матче претенденток с Нино Гуриеля. И вот — следующий, уже полуфинальный матч (Чибурданидзе — совсем близко!) с Наной Иоселиани. Сразу скажу, у меня от нашей работы остались самые лучшие воспоминания. Нона Гаприндашвили была профессионалом самого высокого уровня. Все в ее семье было построено так, чтобы создать ей наилучшие условия для работы над шахматами. Никто не мог прийти к ним домой, если предварительно время визита не было согласовано. И сейчас Нона Терентьевна была согласна делать — 280 —
|