Проклятие профессии. Бытие и сознание практического психолога

И что делать мне в эти минуты, когда спортсмен рас­считывает на меня, иногда — только на меня?

Но что-то она слышит в этой тишине, чувствую — при­ходит к какому-то решению, и вот говорит:

—Я умру, но выиграю.
И поднимает стакан.

Я поднимаю свой и говорю:

—А я и не сомневаюсь».

Да, и это поражение, как и поражение в том матче было трагедией, но — тогда! Сейчас, когда мы с Ноной говорим о прошлом, то вспоминаем чаще всего не побе­ды, а их было значительно больше, а ту ночь, и обычно Нона Терентьевна вспоминает ее с улыбкой.

Поражение, как и победа, — такое же слагаемое жиз­ни человека. И оно, пусть по-иному, но также украшает эту жизнь...

-к * *

...А сейчас следует «вставка», то есть страницы, кото­рые я написал через год после окончания работы над этой рукописью.

«Не все здесь правда, — сказал я себе, когда перечи­тал ее в очередной раз. — Эту "поэму" о поражении нельзя закончить так, как сделал я, — на высокой ноте. Все это слишком красиво для поражения, для неудачи человека. Это — правда, но не вся. Поражения бывают и настоящим несчастьем».

И снова для доказательства новой концепции на по­мощь приходят дневники спортсменов.

Заслуженный мастер спорта М.:

«После соревнований я понял, что самое трудное — впереди. Я должен был вытерпеть горечь поражения. Я думаю, что это одна из составных частей жизни спортсме­на. Этому тоже надо научиться. Я и сейчас еще не пришел в себя. Но самое неприятное было в самой Чехословакии. Я не мог терпеть взгляды некоторых тренеров и руководи­телей команды, которые за людей не считали не только меня, но и остальных проигравших. На собрании они об­суждали нас. Что они говорили про нас!? Было смешно и тяжело, но что поделаешь, видно за проигрыш надо пла-