|
Таким образом, верно в буквальном смысле слова, что натурфилософия Гегеля совершенно свободно творит всю систему творческих идей природы. Где же у Гегеля логическая идея как бы перекувыркивается в природе, как говорит Шеллинг? Она все время остается в мысли и вовсе не нуждается <в трудном переходе к действительности>, потому что мысль совпадает с подлинно действительным в природе. Неужели все еще будут видеть ограни' ценность философии в том, что она может творить <только мысли>, но не способна <создать хотя бы одну былинку>, т.е. что она творит только всеобщее, постоянное, единственно ценное, а не единичное, чувственное, преходящее? Если же ограниченность философии полагают не только в том, что она не может создать ничего индивидуального, но и в том, что она даже не знает, как оно создается,-то ответ гласит, что это <как> не выше, а ниже знания и, следовательно, не может составлять границу последнего. В процессе превращения идеи в действительность знание исчезает, потому что природа есть именно бессознательная идея, и былинка растет, сама того не зная. Истинное же творчество всеобщего сохраняется полностью в философии, в самом философском познавании. Но в натурфилософии Гегеля за опытом сохраняются целиком все права, ибо опыт во всяком случае должен оставаться регулятором спекулятивного движения идей. И мы утверждаем: чем целомудреннее развертывается умозрение, тем полнее оно будет совпадать с результатом опыта, как и глубокое чувство природы будет с наибольшей ясностью открывать в природе одни лишь воплощенные идеи. Поэтому Гёте и Гегель - это те два гения, которым, на мой взгляд, суждено проложить в будущем путь умозрительной физике, так как они подготовили примирение умозрения с опытом. Я особенно хотел бы, чтобы настоящие лекции Гегеля добились в этом смысле признания в первую очередь, ибо они свидетельствуют о всеобъемлющей широте его эмпирических знаний, и на этих знаниях Гегель мог лучше всего проверить свои умозрения. Может быть, в отдельных подробностях тут и вкрались кое-какие ошибки, которых я всячески старался избегнуть (тщательно сверяясь с источником и- обращаясь за советом к сведущим коллегам, которым я здесь и выражаю сердечную благодарность за их отзывчивость); но во всяком случае эти ошибки не настолько серьезны, чтобы нарушить чистоту идей, которые искали в опыте соответствующие себе наглядные представления. Могут сказать, что Гегелю остались неизвестными новые открытия; но это обстоятельство не причинит никакого ущерба истинности его идей, опирающихся на свою собственную силу, ибо при их дальнейшем внутреннем развитии будет оставаться все больше места для новых наглядных представлений, появляющихся извне. Но если кто-нибудь станет опровергать Гегеля утверждениями вроде того, что <с чисто рациональным подходом никогда не доберешься до действительности>, то я отвечу, что в действительных явлениях природы разумное, хотя оно всячески ущемлено и искажено формой внешнего бытия, присутствует все-таки в более чистом виде, чем в крайне незрелых системах тех мыслителей, которые хотели бы отделить друг от друга чисто рациональное и действительное. — 558 —
|