|
философией, чтобы наставить ее на путь истинный, если она заблуждается. Но одно из существенных прелиминарных условий будущего мира заключается в том, чтобы каждая сторона ознакомилась со взглядами другой, ибо только при основательном разборе точки зрения противника можно или опровергнуть ее изнутри, иди принять. И если вообще достаточно суровые нападки Гегеля проступают в этих лекциях вследствие большей свободы устной речи с кафедры, может быть, еще более резко и ярко, то я прошу физиков отнести это за счет стремления великого покойника к истине и за счет моих добросовестных усилий дать вполне аутентичный текст. Прегрешения же живых друг против друга уже заглажены или во всяком случае могут быть заглажены; ибо мы ищем примирения, а не новых раздоров. Однако, как ни важна добрая воля к соглашению, ее одной недостаточно без объективной опоры в виде опосредствования между эмпиризмом и натурфилософией, которые в равной мере остановились на полпути. Для того чтобы этот medius terminus быд действительно посредствующим звеном, он должен явиться в двойном образе, представляя собой оба крайние полюса. В качеству такового я назвал бы со стороны опыта гётевское чувство природы, а со сороны философии - предлагаемое сочинение Гегеля. Гёте исходит из опыта, но в противоположность естествоиспытателям, которые преимущественно исследуют наиболее отдаленные и малодоступные области, где явления затуманены и искажены многообразнейшими связями, он берет явление в его простейшей, чистейшей, первоначальнейшей форме, анализирует эти непосредственные данные опыта, не втискивая их в предвзятую терминологию, описывает предмет как он есть, т.е. разложенное на свои первоначальные стороны понятие явления или идею данного отношения. Мы можем, следовательно, сказать, что гетевские первичные феномены - это непосредственно в опыте созерцаемые идеи; но вычитать их так прямо из опыта способен только тот, кем твердо руководит гениальный инстинкт разума. Так, своим великим чутьем природы Гёте распознал первичный феномен в явлениях цвета, в растениях, костях и т.д.; и в доказательство своей удачи в этом начинании он с гордостью ссылается на авторитет Александра фон Гумбольдта, приславшего ему приветственное письмо, к которому был приложен <лестный рисунок>: этим рисунком Гумбольдт <давал понять, что иногда и поэзии удается приподнять покрывало природы. А раз это признает он, кто станет спорить>?* — 556 —
|