|
«На помощь, на помощь!», кричал Поросенок. «Heffalump! Отвратительный Heffalump!» И он пустился наутек тяжелым галопом, продолжая выкрикивать: «На помощь, на помощь, ажусный Heffalump! Мощь, мощь! Лумпасный Horralump! Хвощь, хвощь, атасный Hellerump!» И он, не переставая кричать, галопировал, пока не добрался до Кристофер-Робинова дома. «Что за дела, Поросенок?», говорит Кристофер Робин, который как раз только что встал. «Щоп!», говорит Поросенок, тяжело дыша. «Heff-а Heffalump». «Где?» «Там», сказал Поросенок, махнув рукой. «Как он выглядит?» «Как – у него – у него Огромная голова, такая огромная, какую только можно представить, Кристофер Робин. Огромная ненормальная вещь, как – как – ничто. Гигатское – как я не знаю что, как ненормальное ничто. Как банка». «Ладно», говорит Кристофер Робин, надевая ботинки. «Я пойду и посмотрю. Пошли». Когда с ним был Кристофер Робин, Поросенок не боялся. Итак, они пошли… «Я слышу его, а ты?», говорит Поросенок тревожно, когда они подошли ближе. «Я что-то слышу», говорит Кристофер Робин. Это был Пух, бьющийся головой об корень дерева, на который он наткнулся. «Вон!», говорит Поросенок. «Ужас какой!» Он теснее прижался к Кристоферу Робину. Вдруг Кристофер Робин начал смеяться… и он смеялся и смеялся… и смеялся. И пока он смеялся – Crack ! – с грохотом голова Heffalump'a ударилась об корень, банка разлетелась вдребезги, и на свет Божий появилась голова Пуха… Тогда Поросенок понял, каким Глупым Поросенком он был; ему было так стыдно за себя, что он прибежал домой и тут же слег с головной болью. А Кристофер Робин и Пух вместе пошли завтракать. «О, Медведь», сказал Кристофер Робин, «как я люблю тебя!» «Так же, как и я тебя», говорит Пух. Глава VI. День рожденияИ-Ё, старый Осел, сидел на берегу ручья и смотрел на себя в воду. «Душераздирающе», говорит, «вот как это выглядит. Душераздирающе». Он повернулся, отошел от воды, медленно спустился на двенадцать ярдов вниз по ручью, бултыхнулся в него, переплыл на другую сторону и медленно пошел назад по другому берегу. Затем он опять посмотрел на себя в воду. «Как я и думал», говорит, «никаких улучшений с этой стороны. Но никто не берет в голову. Душераздирающе. Вот как это выглядит». Позади него из-за папоротника раздался хруст, и на сцене явился Пух. «Доброе утро», сказал Пух. «Доброе утро, Пух-Медведь», сказал И-Ё мрачно. «Если это действительно доброе утро», говорит. «В чем я», говорит, «сомневаюсь». «Почему? Что за дела?» «Ничего, Пух-Медведь, ничего. Мы все не можем, а некоторые из нас просто не хотят. Вот, собственно, и все». — 49 —
|