|
«Ладно, Пух», говорит Поросенок, когда они дошли до Пухова дома, «спокойной ночи. Встречаемся завтра в шесть часов утра около Шести Деревьев. Посмотрим, сколько Heffalump'ов мы наловили в Западню». «В шесть часов, Поросенок», говорит Пух, «у тебя найдется какая-нибудь веревка?» «Нет. Зачем тебе веревка?» «Чтобы вести их домой». «О, я думаю , Heffalump'ы идут, если посвистеть». «Какие идут, какие нет. О Heffalump'ax наперед ничего не скажешь». «Ладно, спокойной ночи». «Спокойной ночи». И Поросенок пустился рысью к своему дому «Нарушитель Г», в то время как Пух уже готовился отойти ко сну. Несколько часов спустя, как раз когда ночь начала незаметно ускользать, Пух неожиданно проснулся с чувством слабости и тревоги. Он, бывало, и раньше знавал это чувство слабости и тревоги. И он понимал, что оно означало. Он был голоден . Итак, он отправился в кладовую, встал на стул и пошарил лапой по полке, на которой не обнаружил ровным счетом ничего. «Забавно», подумал он. «Я-то знаю, что у меня тут была банка меду. Полная банка, полная меду, под завязку, и на ней еще было написано МЁТ, чтобы я знал что это именно мед, а не что-нибудь. Это очень забавно». И он принялся бродить туда и сюда, недоумевая, куда мог подеваться мед, и мурлыча про себя вот такую мурлычку: Меда нет, и нет огня. Помню: он стоял в буфете с надписью на этикетке: «Здесь пчелиный собран МЁТ». Мед прекрасный, спелый мед, Ах, куда девался, милый? Ах, какой влекомый силой Ты умчался от меня?[33] Он промурлыкал про себя эту мурлычку три раза слабым голосом, как вдруг вспомнил, что он положил его в Коварную Западню, чтобы поймать Heffalump'a. «Зараза!», сказал Пух. «Весь мед ушел на то, чтобы усахарить Heffalump'a». И он снова лег в постель. Но он не мог уснуть. Чем больше он пытался, тем меньше ему это удавалось. Он пробовал Считать Овец[34], что порой неплохо помогает от бессонницы, но поскольку на этот раз овцы не помогали, он принялся считать Heffalump'ов, но это было еще хуже. Потому что каждый Heffalump, которого он считал, сразу норовил схватить Пухов горшок с медом и съесть его дочиста . Несколько минут он лежал совершенно опустошенный, но, когда пятьсот восемьдесят седьмой Heffalump облизал свою пасть и сказал себе: «Славный медок, давненько я не едал такого!», Пух не мог больше этого переносить. Он выпрыгнул из постели и побежал прямо к Шести Деревьям. Солнце было еще в постели, но на небе над Сто-Акровым Лесом сочился свет, и казалось, что солнце уже просыпается и скоро сбросит с себя одеяло. В этом полусвете Сосновые Деревья глядели холодно и отчужденно, а Очень Глубокая Яма казалась еще более глубокой , чем была на самом деле, а Пухова банка с медом на дне ямы выглядела каким-то таинственным призраком, но не более того. — 47 —
|