История западного мышления

Однако дальнейший анализ мира — особенно его изменчивости и движе­ния — заставил Аристотеля выдвинуть более сложные объяснения вещам — объяснения, парадоксальным образом приблизившие его философию к пла­тоновской и в то же время придавшие ей собственные отличительные черты. Аристотель заключил, что субстанция — не просто некая материальная еди­ница, но умопостигаемая структура, или форма (eidos), воплощенная в ма­терии. Хотя форма всецело имманентна и не существует независимо от свое­го материального воплощения, именно форма наделяет субстанцию ее отличительной сущностью. Таким образом, субстанция — не только «этот человек» или «эта лошадь», просто противопоставленные своим качествам и прочим категориям: ибо то, что делает эти субстанции такими, какие они есть,— это их особое сочетание материи и формы,— иными словами, тот факт, что их материальный субстрат задан и обусловлен формой человека или лошади. При этом форма для Аристотеля не статична: именно здесь Аристотель подтверждает некоторые положения платоновской философии и одновременно вводит в корне новое измерение.

Ибо, согласно Аристотелю, форма придает субстанции не только ее сущ­ностную структуру, но также динамику, в которой заложено ее будущее раз­витие. Можно сказать, что типично аристотелевской наукой является не от­влеченная математика, а скорее органическая биология: вместо статичной идеальной действительности Платона Аристотель привносит более выражен­ное признание таких природных процессов, как рост и развитие. При этом каждый организм стремится в своем движении от несовершенства к совер­шенству — от стадии потенциальной к стадии актуальной, или к осуществле­нию своей целостности. В то время как Платон делал акцент на несовер­шенстве всех природных вещей по сравнению с формами, которым они подражают,— Аристотель учил, что из несовершенного, или незрелого со­стояния любой организм в своем телеологическом развитии движется к до­стижению полной зрелости, в которой осуществится внутренне присущая ему форма: семя превращается в растение, зародыш — в ребенка, ребенок становится взрослым, и так далее. Форма есть внутренний принцип дейст­вия, заложенный внутри организма с момента его возникновения — подобно тому, как форма дуба внутренне заложена в желуде. Форма подталкивает ор­ганизм от стадии потенциальности к стадии актуальности, от возможности — к действительности. После того, как это осуществляется и форма постепен­но «теряет хватку» — вступает в силу разрушение. Аристотелева форма как бы навеки «вживляет» в каждый организм некий импульс, движущий и уп­равляющий его развитием.