В зеркале философии

Об устойчивом развитии говорилось и на конфе­ренции ООН в Рио-де-Жанейро (июль 1992 г.), и на комитете Социнтерна (июль 1993 г.), и у нас на кон­ференции в Новосибирском Академгородке (апрель 1994 г.). И где только ни говорилось. И многое горя­чо обсуждалось, и многое давно написано. Развива­лись идеи парадокса устойчивого развития, формули­ровались концепции “оптимологии” и “гомеостатики”, динамического равновесия, конвергентных путей в концепциях устойчивости. Предлагались различные наборы социальных теорий и т. д. Одним словом, ис­следовательская мысль вроде бы не стоит на месте, работает. Но пока что политики и экономисты, биз­несмены и менеджеры ко всему этому относятся как к досадному шуму, отвлекающему их от “дела”, то есть от властных хлопот и прибыльных забот. Не мо­гут, увы, они еще взглянуть чуть дальше собствен­ных приватных интересов. Зачем им оптимология и гомеостатика, если на них биржа не реагирует и если на электорат при выборах это прямо не воздействует. Не прогореть бы им. И нам всем вместе с ними, со своими учеными хлопотами и поисками.

Когда мы говорим о таких поисках, надо помнить об одной фундаментальной черте человеческой дея­тельности, о которой, к глубокому сожалению, не так часто вспоминают. Она, эта черта, хорошо выражена словами из “Горе от ума” А. Грибоедова: “Шел в ком­нату — попал в другую”. Речь идет о том, что, как говорится, благими намерениями вымощена дорога в ад. Речь идет о том, что было высказано российским премьером в середине 90-х годов: “Хотели как луч­ше, получилось как всегда”.

Никто, никогда — ни вожди, ни пророки, ни мес­сии, ни духовные, ни научные гении, ни художествен­ные таланты не обещали от себя человечеству бед и угроз. Если и накликали их, то не от себя, а от дру­гих. А сами все обещали молочные реки и кисельные берега. Что же получилось? Вспомните недавнюю ис­торию, оглянитесь по сторонам, вглядитесь в повсед­невность. Полистайте страницы древних фолиантов. Тяжела была история. И нелегка поныне. И не угас­нет жажда по стране грёз, по будущему Земному раю, именно земному. Утопия привлекательна, она манит, она обольщает. И я, автор этой книги, как-то не хочу вступать в когорту утопических обольстителей и раз­вертывать перед читателем картины грядущего бла­голепия в XXI столетии. Равно, как не хочу и запуги­вать мрачными прогнозами. Хочу сказать одно. Мы — человечество — вступаем в активнейший поиск, в возможный многомерный мир, где представлены пред­посылки как удивительного взлета, так и сокруши­тельного падения. Мир скользит по канату над про­пастью, он балансирует. Но он в состоянии удержаться и достичь новых цивилизационных высот.