В зеркале философии

Эти авторы, как мы уже отметили, — оптимисты. Они склонны все видеть лучезарно. С одной стороны, это отрадно. Если все видеть в мрачном свете, с пози­ции “добровольного висельника”, упаднически и без­надежно, то гаснет энергия борьбы и противостояния трудностям, становится невозможным преодоление ре­альных коллизий времени. С другой стороны, амери­канизированный образ “кип смайлинг” (улыбайся) не всегда надежная опора для трезвого, жестко реалистического анализа наличной ситуации на планете. С тех пор как была выпущена их книга, прошло 6 лет /она вышла в Нью-Йорке в 1990 г.). У нас она издана в 1992 г. В ней говорится о грядущем экономическом буме 90-х годов, о том. что не предвидится экономи­ческих кризисов, об экономике высокой заработной платы, о возникновении социализма со свободными рыночными отношениями, о триумфе личности, уми­рании коллектива и прочих благостных вещах. Книга пронизана идеей о вступлении мира в период эконо­мического процветания, о глобальной экономике, в которой экономические отношения почти всегда пре­валируют над политическим. Складывается-де золо­той предвестник свободной мировой торговли (Север­ная Америка, Европа, Япония). И разумеется, во главе — торжествующие, великолепные Соединенные Шта­ты Америки. Авторы не были бы американскими со­циологами, если бы они так не мыслили и так бы не писали.

Известный философ Александр Зиновьев в одной из своих последних книг “Запад. Феномен западнизма” (Москва, 1995 год) справедливо отметил, что идея объединения человечества в глобальное общество есть прежде всего составная часть западной идеологии. Ей дается соответствующее обоснование. Во-первых, это наличие проблем, которые ни одна страна в одиночку решить не может, их можно решить только совокуп­но. Во-вторых, это действительно складывание миро­вой экономики, реально идущая ломка таможенных, тарифных, ценовых и иных экономических барьеров. И в-третьих, это обволакивание планеты сетью меж­дународных организаций и объединений разного толка и характера, прежде всего финансовых и хозяй­ственно-экономических.

А. Зиновьев, фиксируя эти обстоятельства и согла­шаясь с ними, все же подчеркивал, что идея глобаль­ного общества есть западная, а не абстрактно-миро­вая. В ее основе лежит стремление определенных сил Запада занять господствующее положение на планете, организовать все человечество в своих конкретных ин­тересах, а не в интересах некоего абстрактного чело­вечества. По его утверждению, мировая экономика есть прежде всего завоевание планеты транснациональ­ными компаниями, причем в интересах этих компа­ний, а не в интересах прочих народов планеты. Ко­нечно, кое-что перепадет и им. Но движущий мотив глобализации экономики не в них. Он утверждает, что идея глобального общества есть прежде всего идея американская. В 1991 году ее откровенно высказал президент Буш, он рассматривал ее и шире, как обще­западную идею, как идею подчинения планеты Западу и лидерству США. А. Зиновьев высказал откровенные и суровые предупреждения. На них нельзя закрывать глаза. Они действительно отражают реальные побужде­ния экономических и политических лидеров западного мира и в особенности США. Но они, эти субъективные побуждения, скажем так — партикулярно-эгоистического характера, совпадают с объективной тенденцией к реальной глобализации, всестороннему сближению и взаимодействию регионов и народов планеты. Это реальное и важнейшее противоречие конца века. Да, пожалуй, оно перейдет и в следующий век. Да, оно может найти деструктивно-разрушительное разреше­ние. Но оно может быть разрешено и на путях гума­нистического согласия, без ядерного пожара, без новых “бурь в пустыне”, без иезуитских форм “нео­колониализма?, без изобретения сотрудничества типа “всадника и лошади”. Да, в 90-е годы реально возни­кает мировое экономическое пространство. Но в эти же годы возникло то, что в 1994 г. в газете “Вашинг­тон пост” президент Института Мировых наблюдений Лестер Браун назвал “нарушением тенденции”. Дело в том, что все XX столетие (да и XIX век) выплавка стали в мире росла неуклонно, с регулярностью, на­поминающей утренний восход солнца. Так же упрямо с начала промышленной революции росла добыча угля, а в нашем веке — нефти. С середины века урожаи зерна и улов рыбы росли быстрее, чем прирастало население. Однако именно в 90-е годы эти тенденции и им подобные стали ослабевать. Возник разрыв между наличными ресурсами и нарастающими потребностя­ми возрастающего человечества. Ряд стран оторвался в уровне и характере своих потребительских запросов от основной массы человечества. Говорят, что если бы все люди потребляли бы столько рыбы на душу насе­ления, как Японцы, то Мировой океан уже был бы вычерпан (“обезрыбел”), и если бы все люди планеты потребляли бы столько мяса на душу населения, как жители США, то уже не хватило бы на земле паст­бищ и пахотных земель для прокормки такого коли­чества мясного скота. Между 50-ми и 90-ми годами нашего века мировая экономика выросла почти в 5 раз и наткнулась на препятствия для дальнейшего по­добного роста. Непрерывный рост возможен только в математике. И мы в этом убеждаемся. Экспонента ког­да-то перегибается в логистическую кривую. Замедле­ние глобального экономического роста — это уже и факт, и ближайшая реальная перспектива. В 60-е годы он составил 5,2 процента, в 70-е годы 3,4 процента, в 80-е годы 2,9 процента. И хотя валовой выпуск воз­растал (в том числе подушный), замедление налицо. С 1990 по 1992 год темпы развития мировой эконо­мики составляют только 0,6 процента в год. Замедля­ется общемировой рост производства зерна и мяса. С 1986 по 1996 год подушное производство мяса в мире снизилось на 6 процентов. Улов рыбы в океане с 1989 по 1992 год сократился на 7 процентов. Морские био­логи считают, что возможности использования океа­нических ресурсов на пределе. Историческая тенден­ция и здесь повернула вспять. Ограниченность ресурсов (прежде всего продуктов питания и особенно белка и питьевой воды) наталкивалась до сих пор на неукро­тимый рост населения в глобальном масштабе, слу­жит фактом явного затормаживания экономического роста. И уже не сенсационных журналистов или кабинетных мудрецов-философов да теоретиков-эконо­мистов, а реальных практических политиков и бизнесменов беспокоит беспощадный вопрос: а сможет ли земной шарик прокормить человечество? Сейчас резко изменяется и конфигурация расстановки мировых центров экономического притяжения и могущества. Да, по-прежнему довлеют США плюс Европа плюс АТР (Азиатско-Тихоокеанский регион). Скатилась вниз и неконкурентоспособна в хозяйственном отношении наша страна с ее ополовиненным валовым продуктом и надеждами на то, что все как-то само собой попра­вится и когда-то в непонятном будущем Россия вновь воспрянет. Хочется верить. Ибо было же сказано, бла­жен, кто верует.