Тошнота

газету, слушая радио. Окончившееся воскресенье оставило у них привкус пепла,

их мысли уже обращены к понедельнику. Но для меня не существует ни

понедельников, ни воскресений -- просто дни, которые толкутся в беспорядке,

а потом вдруг вспышки, вроде нынешней.

Ничто не изменилось, и, однако, все существует в каком-то другом

качестве. Не могу это описать: это как Тошнота, только с обратным знаком,

словом, у меня начинается приключение, и когда я спрашиваю себя, с чего я

это взял, я понимаю, в чем дело: Я ЧУВСТВУЮ СЕБЯ СОБОЙ И ЧУВСТВУЮ, ЧТО Я

ЗДЕСЬ; ЭТО Я прорезаю темноту, и я счастлив, точно герой романа.

Что-то должно случиться: что-то ждет меня на улице Бас-де-Вьей; вон

там, на углу этой тихой улицы, и начнется моя жизнь. И я иду вперед с

ощущением неотвратимости. На углу улицы виднеется что-то похожее на белую

тумбу. Издали она казалась черной, а теперь с каждым шагом становится все

белее и белее. В этом темном теле, которое мало-помалу освещается, есть

что-то необыкновенное, когда оно станет совсем светлым, совсем белым, я

остановлюсь с ним рядом, и вот тут-то и начнется приключение. Этот белый,

выступающий из темноты маяк, уже так близко, что мне почти страшно, -- я

едва не повернул обратно. Но чары разрушать нельзя. Я иду вперед, протягиваю

руку, касаюсь тумбы.

Вот она, улица Бас-де-Вьей, и притаившаяся в тени громада Святой

Цецилии, окна которой освещены. Громыхает жестяная шляпа. Не знаю, в самом

ли деле мир вдруг уплотнился или это я слил звуки и формы в нерасторжимом

единстве и даже представить себе не могу, что то, что меня окружает, может

быть чем-то еще, а не тем, что оно есть.

Я приостанавливаюсь, жду, слышу, как у меня колотится сердце; я

обшариваю взглядом безлюдную площадь. Я ничего не вижу. Поднялся довольно

сильный ветер. Я ошибся: улица Бас-де-Вьей -- просто остановка на моем пути:

ЭТО ждет меня в глубине площади Дюкотон.

Я не спешу продолжать путь. Мне кажется, я достиг высшей точки счастья.