|
час. Начальник дал ему отгул, объясняет Самоучка, и он отправился прямиком в библиотеку; обедать он не пойдет и до закрытия будет читать. Я перестал слушать, но, должно быть, он отклонился от первоначального сюжета, так как вдруг до меня доносится: -- ...иметь счастье, как вы, писать книгу. Надо ему что-то ответить. -- Счастье... -- говорю я с сомнением. Превратно истолковав мой ответ, он спешит исправить оплошность. -- Мне следовало сказать: иметь талант, мсье. Мы поднимаемся по лестнице. Работать мне неохота. Кто-то забыл на столе "Евгению Гранде", книга открыта на двадцать седьмой странице. Я машинально беру ее, читаю страницу двадцать седьмую, потом двадцать восьмую, начать сначала мне не хватает решимости. Самоучка бодрым шагом направился к книжным полкам: он приносит оттуда два тома и кладет их на стол с видом пса, нашедшего кость. -- Что вы читаете? По-моему, ему тягостно отвечать на этот вопрос: с минуту он колеблется, растерянно вращает глазами, потом нехотя протягивает мне книги. Это "Торф и торфоразработки" Ларбалетрие и "Хитопадеша, или Полезные наставления" Латекса. Ну и что? Не понимаю, почему он смущен. Вполне благопристойная литература. Для очистки совести перелистываю "Хитопадешу" -- сплошь высокая материя. 3 часа Я отложил "Евгению Гранде". И принялся за работу, хоть и без энтузиазма. Самоучка, видя, что я пишу, смотрит на меня с почтительным вожделением. Иногда я приподнимаю голову и вижу широченный стоячий воротничок, из которого торчит его цыплячья шея. Одежда на Самоучке потертая, но белье ослепительной белизны. Он только что снял с той же полки еще один том, я прочел перевернутое вверх ногами название "Стрела Кодебека", нормандская хроника. Автор -- мадемуазель Жюли Латернь. Подбор читаемой им литературы неизменно ставит меня в тупик. И вдруг мне на память приходят фамилии авторов тех книг, которые он — 35 —
|