Тошнота

маленькую роль, а ты играла главную?

-- Неблагодарный, -- улыбается она. -- Иногда я предназначала ему роль

куда более важную, чем моя собственная. А он и не подозревал об этом. Так

вот -- да, все кончено. Ты удивлен?

-- О, еще бы! Конечно, удивлен! Я считал, что все это частица тебя

самой и тебя этого лишить -- все равно что вырвать у тебя сердце.

-- Я тоже так считала, -- говорит она без всякого сожаления. И

добавляет с ноткой иронии, оставляющей у меня тягостный осадок: -- Как

видишь, я могу жить без этого.

Скрестив пальцы, она придерживает ладонями колено. И смотрит в

пространство с блуждающей улыбкой, от которой вдруг молодеет все ее лицо.

Сейчас она похожа на толстушку девочку, полную таинственности и чем-то очень

довольную.

-- Да, я рада, что ты остался прежним. Если бы тебя переставили на

другое место, перекрасили и вкопали в землю на обочине другой дороги, я

потеряла бы ориентир. Ты мне необходим: я меняюсь, но ты, таков уговор,

должен оставаться, каким был. Глядя на тебя, я могу измерить, насколько

изменилась я сама.

Я все-таки слегка задет.

-- Ну так вот, мерка у тебя неточная, -- живо возражаю я. -- За это

время я как раз переменился, и по сути я...

-- Пфф! -- с уничтожающим презрением фыркает она. -- Подумаешь,

интеллектуальные перемены! Вот я изменилась до мозга костей...

До мозга костей... Что потрясло меня в ее голосе? Так или иначе, во мне

вдруг совершается перелом -- я перестаю искать исчезнувшую Анни. Меня

трогает вот эта толстая, потрепанная жизнью женщина, это ее я люблю.

-- У меня появилась странная уверенность... физическая, что ли. Я

чувствую, что совершенных мгновений не бывает. Когда хожу, я чувствую это

ногами. Чувствую все время, даже когда сплю. И не могу об этом забыть. И не

то чтобы это меня однажды осенило -- я не могу сказать: вот с такой-то