|
Обобщая, легко увидеть, что СТИЛЬ—это всего лишь характерность или особенность делания чего-либо, и ничего более. Помните про палочку с заостренным концом? Так вот, особенность заострения конца — это и есть само существо палочки как инструмента для письма, а стиль — отличительные свойства употребляемого средства для делания чего-либо. Ну и в чем же тогда, собственно, заключаются трудности, или в чем сама проблема восприятия господствующим сознанием значения данного слова? — вполне резонно спросит читатель заметки. А она как раз в том, что, сталкиваясь с характерностью чьих-то действий, господствующее сознание не видит ее истинного хозяина. Ведь последний для него остается абсолютно невидимым как раз по причине незнания о его существовании. Господствующее сознание рассматривает сами действия как явление самодостаточное, и ему вовсе невдомек, что они только суть следствия чего-то сокрытого. С этого момента господствующее сознание начинает через призму вкуса делить действия на грамотные и безграмотные. Только вот заковыка: предъявить какую-либо меру этого разделения как себе, так и другим господствующее сознание и не в состоянии. В результате оно вынужденно порождает систему ложных авторитетов и ориентиров. На ниве последних пышным цветом расцветают всевозможные моды и вся массовая культура в целом. Если будущий классик преодолевает неизвестность поиском и нахождением правды, то моды и массовая культура — исключительно ложью. Таков характер недодуманности чего-либо, или: правду случайно не находят. Наоборот, на ее поиск неизбежно потребуются дополнительные и целенаправленные усилия. Теперь необходимо понять, где и в чем сокрыто само средство делания чего-либо. Ведь говорить всерьез о палочке, обсуждая манеру, скажем, поведения, было бы, вероятно, глупо. Кто-то вспомнит о душе, кто-то об уме, а кто-то и о сознании. Представляется, что последнее предположение будет более удобным для дальнейшего поиска. Ведь сознание великолепно сопрягается и с умом, и с душой. Возьмем для примера случай проявления стиля при письме (в письменно-печатной речи). Последний имеет место быть всегда. Причем через сам написанный (напечатанный) текст обнаружение его не представляет особого труда, тогда как обнаружение его причины уже потребует специальных умственных усилий. Последние неизбежно упрутся в уяснение представлений, излагающего что-либо на бумаге, о смысле тех или иных им употребленных слов. Именно это и составит его стиль, или его особенность, в деле сочленения слов и предложений между собой. И здесь работа сознания абсолютно незаменима. Ведь ум и душа для этого не совсем подходят. Или: поиск истины для них несколько обременителен в силу их особенности. Так, ум оперирует уже узнанным, а душа и вовсе тяготеет сама к себе. Тогда как только сознание открыто для поиска истины. Поэтому исследование причин стиля и доступно только ему. — 140 —
|