Скептицизм и животная вера

Но какого рода этот субъект? В одном смысле существование интуиции равносильно существованию субъекта, хотя и как чисто формального и прозрачного субъекта ( чистого духа. Несколько более конкретный субъект связан с дискурсом, когда интуиция применялась в последовательном рассмотрении постоянных идеальных объектов, поскольку здесь субъект не только видит, но и привносит произвольный порядок в повторяемые им предметы, пересекает их в различных направлениях, варьируя с разной степенью полноты, прекращая или возобновляя их рассмотрение по собственной воле, так что субъект, вовлеченный в дискурс, представляет собой мыслящий ум. Теперь, когда я согласился построить новые догмы на ощущении шока и рассматривать его не как сущность, являющуюся мне без каких-либо оснований, а как обозначение чего-то, относящегося к тревоге и удивлению, которыми он наполняет меня, я должен уплотнить, субстанциализировать субъект, в который я верю, признать в нем природу, которой присуще собственное движение, значительно более глубокое, более непрерывное, более пристрастное, чем дискурсивный ум; субъект, постулированный чувством шока, ( это живая психея.

Психея ( самый темный скрытный объект. Здесь я осмеливаюсь опуститься в нижний мир. Тревожно, но вместе с тем полезно отметить, как близок радикальный скептицизм к вратам Аида. У меня будет случай рассмотреть, что представляет собой психея физически, позднее, когда больше узнаю о мире, в котором она играет важную роль. У нее там свой интерес, поскольку она живо принимает или активно отвергает разные события. У такого полного тревог существа должны быть очень опасные условия существования, и еще некоторая врожденная приспособленность к ним, раз ему вообще удается существовать. Здесь мне достаточно признать только следующее: чистый дух, входящий во всякую интуицию сущности, в моем случае неоднократно и довольно последовательно реализуется в процессе умственного дискурса; далее, он действует в воспоминаниях, любви и ненависти, так что он кажется похожим на дикое животное, нападая на свои представления как на жертвы, чтобы растерзать их и превратить их в свою субстанцию. Дух, как это скоро обнаружится, не является субстанцией, ему не присущи какие-либо интересы. Все это нелепое животное насилие, может быть, не что иное, как фантазия, и теперь признанный факт, что дискурс получает продолжение, может быть достаточен, чтобы избавиться от этих необузданных движений. Музыка, бесплотная в своем бытии и объективной направленности, завершается в чистой сущности, тем не менее в своей игре с чистой сущностью она полна трепета, напряженности, ужаса, возможности, сладости. Если простой звук может нести такую нагрузку, почему не должен вести себя подобным же образом дискурс, в котором образы многих других типов проходят через поле интуиции? Это не праздное сомнение, поскольку вся буддистская система построена на признании его как догмы. Трансцендентализм, хотя он много говорит о субъекте, отрицает или должен отрицать его существование, как и существование вообще чего бы то ни было; трансцендентальный субъект ( это чистый дух, непоследовательно отождествленный с принципом изменения, предпочтения и предопределения, которые эта философия называет Волей и который, однако, как я покажу, на самом деле является материей. Также и буддисты, отрицая субъект, вынуждены ввести его двусмысленный эквивалент в виде унаследованной вины, невежества и иллюзии, которые они называют кармой. Все это скрытые мистификации, о которых я упоминаю здесь только потому, чтобы не продолжать постулировать природную психею, не сознавая должным образом риск, на который я иду. Природная психея, представляя собой особенность материи, должна описываться и изучаться извне, научно, бихевиористской психологией; но критический подход к ней, как к постулату животной веры, чрезвычайно труден и преисполнен опасностей. Психология познания (literary psychology), рамками которой я сейчас ограничиваюсь, находится у себя дома, только занимаясь чувствами и идеями взрослых людей, поскольку они выражаются в языке: чем глубже пытается она пойти, тем более неясными становятся ее понятия, наконец, она совершенно теряется во мраке. Поэтому я даже не могу надеяться открыть, что в точности представляет собой эта психея, эта моя самость, существование которой столь несомненно для моей активной и страстной природы. Свидетельство о ней в состоянии шока едва ли выходит за пределы инстинктивного утверждения, что я существовал прежде, что Я ( это принцип стабильной жизни, принимающий или отвергающий события, что Я ( это ядро активных интересов и устремлений. Будет легко привить на эти устремления и интересы ментальный дискурс, который, как я ранее утверждал, уже получил развитие и который составил в этой критической реконструкции верования мое первое понятие обо мне самом. Однако здесь заключена одна из угроз моему исследованию, поскольку умственный дискурс не является и не может быть субъектом или психеей. Он весь лежит на поверхности; он не предшествует своим данным, не сохраняется дольше них, не направляет, не постулирует их; он просто отмечает и запоминает их. Дискурс ( это самая поверхностная функция субъекта. Если бы я был склонен понимать под субъектом ряд идей, я бы просто возвращался как скептик к той стадии философского обнажения, на которой я оказался перед тем, как согласился принять свидетельство шока в пользу моего существования. Я, если я существую, не представляю собой ни идею, ни факт того, что могут существовать несколько идей, из которых одна вспоминает другую. Если Я существую, Я ( живое существо, для которого идеи ( это побочные обстоятельства, как аэропланы в небе; они пролетают, я не очень внимательно провожаю их глазами, более или менее прислушиваюсь к ним, узнаю их и припоминаю; но внизу дремлет и дышит субъект, таинственный природный организм, полный темных, но определенных потенций, так что разные события вызывают совершенно несоразмерные действия. Субъект ( это источник радости, безрассудства и печали, усиливающихся и уменьшающихся, скучное, дремлющее существо среди обширного природного мира, в котором он улавливает только немногие преходящие и случайные перспективы.