|
Переживание шока, если оно не является крайне обманчивым, таким образом, утверждает обоснованность памяти и изменчивого знания. Оно обосновывает реализм. Если было бы истинно то, что у меня когда-нибудь имелся опыт, я должен был бы не только существовать бессознательно, чтобы накопить его, но я также имею право недвусмысленно утверждать цельное царство существования, в котором одно событие может содержать реальное знание о другом. Опыт, даже представляемый самым критическим образом как непрерывное следование одного шока за другим и сохранение их в памяти, предполагает мир независимых существований, развертывающихся в существующей среде. Верование в опыт ( это верование в природу, как бы смутно ни представляли себе природу. В принципе, каждый эмпирик ( натуралист, каким бы неуверенным ни был его натурализм на практике. Тем не менее шок, подобно любому другому датуму, по своей природе только представляет сущность и не может быть ничем б?льшим, но в этом случае его догматические призывы (а только этим определяет интерес к этому лишенному содержания опыту) были бы иллюзией. Интуиция была бы тем, что она есть, но это была бы ничья интуиция и она ничего бы не значила, ибо я не был бы самостью, если бы эта интуиция составила все мое бытие, так что она не была бы сопряжена ни с какими изменениями в моих условиях, и, пожалуй, была бы сама всем универсумом. Шок не позволит мне, пока он длится, принять любую такую гипотезу. Он сам является наиболее позитивным, хотя и самым слепым верованием; он громогласно свидетельствует о событии, так что если бы случайно изменение, которое я ощущаю, было всего лишь чувством в единстве апперцепции, шок был бы иллюзией в том единственном смысле, в каком это можно сказать о любой интуиции: он побуждал бы меняя к ложному верованию, будто нечто подобное данной сущности существует. Если изменение было бы действительным, а не воображаемым, шок является не только интуицией изменения, но и волнением в процессе изменения, охватывающим эту интуицию. Я прав, постулируя несистематический опыт, в котором эта интуиция является побочным обстоятельством. Я представляю собой не зрителя, наблюдающего этот водопад, а поток воды, падающей через край. Таким образом, если состояние шока, как, пожалуй, это должно быть, было первым ощущением в жизни, то оно провозгласило существование предшествующего состояния ощущения. Если это не иллюзия, чего я не могу допустить, когда я чувствую шок, он предполагает изменения в обширной растительной жизни, в которой чувство удивления является подлинным индикатором новизны. — 80 —
|