|
Таким вот "Уф!", вздохом облегчения по поводу "случая Гёте" стало отнесение его к сонму великих поэтов. Поэзия стерпит то, чего не стерпит биология Отношение к творцу "Фауста" давно уже стало мерилом культурного сознания. Таково ли отношение к творцу "Учения о цвете"? Послушаем самого Гёте. "Все, что я сделал как поэт, отнюдь не наполняет меня особой гордостью. Прекрасные поэты жили одновременно со мной, еще лучшие жили до меня и, конечно, будут жить после меня. Но что я в мой век являюсь единственным, кому известна правда в трудной науке о цветах,-этому я не могу не придавать значения, это дает мне сознание превосходства над многими" [3]. Здесь-оставим комментарии. Углубившийся в "Учение о цвете" знает, что учение это-плод всей жизни Гёте-ни в чем не уступает "Фаусту", тоже плоду всей жизни. И если в "Фаусте" мудрец глаголет нам художественными символами, то здесь исследует он символ как таковой, не абстрактное понятие символа, но конкретную жизнь его в природных явлениях. Больше чем кто-либо другой-до Маркса!-понял Гёте и целиком охватил роль практики, деятельности, действенности в судьбах мироздания. Человек-не только мыслящее, но и действующее существо: таков девиз и лейтмотив всего его творчества. "Моим пробным камнем для всякой теории остается практика".-"Если спросят: как лучше всего надлежит соединить идею с опытом, то я ответил бы: практикой".-"В науке также нельзя, в сущности, ничего, знать, а надо всегда делать".-"Теория сама по себе ни к чему. Она полезна лишь поскольку дает нам веру в связь явлений".-"Кто не доверяет своим чувствам, тот дурак, который неизбежно превратится в умозрителя" [4]. Мы говорили о странной судьбе прото-феномена. Чему только не подверглось это слово в головах не доверяющих своим чувствам людей! Не говоря уже об образцовом непонимании текстов, где ясно, черным по белому сказано об отличии феномена и типа (а Эмилий Метнер, поклонник и "защитник" Гёте, упрямо твердит: "Прото-феномен, например, перворастение") [5], что сказать о тьме всевозможных интерпретаций, где прото-феномен отождествлялся с платоновской "идеей", с кантовским "предельным понятием", с гегелевским "абсолютом", с ницшеанской "белокурой бестией"!... Остается, вглядываясь в эту тьму, повторить вместе с Гёте: "Нет ничего труднее, чем брать вещи такими, каковы они суть на самом деле" [6]. По-видимому, и здесь безошибочно сработал неосознанный стереотип: поскольку создатель термина-поэт, термин не может быть чисто научным; в нем обязательно есть что-то интуитивно-наитийно-сновидческое, умопостигаемое, таинственное. — 72 —
|