Письмо и различие

[386]

чтобы сложился язык; исторически факт речи всегда предшествует языку».

Сохраняя если не содержание, то, по крайней мере, схему сформу­лированного Соссюром требования, мы назовем различанием движе­ние, согласно которому язык или любой код, вообще любая система отсылок «исторически» складывается как сплетение различений. «Складывается», «производится», «создается», «движение», «истори­чески» и т. п., должны быть поняты вне метафизического языка, в ко­тором они берутся вместе со всеми своими импликациями. Следовало бы показать, почему понятия производства, как и понятия складыва­ния и истории, остаются с этой точки зрения соучастниками того, что ставится здесь под сомнение, но это увело бы меня слишком далеко — к теории представления «круга», в который мы, кажется, заключены, — и я использую их здесь, как и многие другие, только из соображений стратегического удобства и чтобы приступить к деконструкции их системы в самой на сегодняшний день решающей точке. В любом слу­чае, посредством того самого круга, в который мы, кажется, вовлече­ны, будет понятно, что различание, такое, каким оно здесь пишется, не более статично, чем генетично, не более структурно, чем историч­но. Или не менее; и стремиться возразить этому на основе старейшей среди метафизических оппозиций, например, противопоставляя некую генетическую точку зрения точке зрения структуралистски-таксономистской или наоборот, как раз таки означает не читать, не читать прежде всего того, что нарушает здесь орфографическую этику. Что касается различания, эти оппозиции ни в малейшей степени не умест­ны, что делает мысль о нем затрудненной, а ее уют ненадежным.

Если рассмотреть теперь цепочку, в которой «различание» соглас­но необходимости контекста подвергается определенному числу не­синонимических замещений, то зачем обращаться к «запасу», к «архе-письму», «археследу», «разнесению», даже к «восполнению» или к «фармакону», как и к гимену, к марже-марке-маршу, и т. п.?

Начнем заново с другой стороны. Различание, вот благодаря чему движение означивания возможно, только лишь если каждый так на­зываемый «присутствующий» элемент, присутствуя на сцене настоя­щего, соотносится с некой другой, нежели он сам, вещью, сохраняя при этом в себе метку прошлого элемента, уже подвергаясь щерблению меткой своего соответствия элементу будущему, поскольку след соответствует так называемому будущему не менее, чем так называе­мому прошедшему, и конституируя так называемое настоящее посред­ством того же самого соотношения с тем, что им не является: что абсо­лютно не он, т. е. даже не прошедшее или будущее как видоизменен­ные настоящие. Чтобы он был самим собой, нужно, чтобы от того, что он не есть, его отделял промежуток, но этот конституирующий