Письмо и различие

[264]

грамоту, составленную из фонетических знаков, перепись вербально­го дискурса можно переводить невербальным означающим, принад­лежащим, поскольку это определенный аффект, к общему синтаксису онирического письма. Вербальное загружено, и его фонетическая транскрипция опутана — вдали от центра — тонкой паутиной немого

письма.

Затем Фрейд заимствует другой пример у Артемидора Далдианца (II век), автора трактата по толкованию снов. Воспользуемся этим как предлогом и напомним, что в XVIII веке один неизвестный Фрейду английский теолог* уже обращался к Артемидору, и его замысел не­сомненно заслуживает сравнения с фрейдовским. Уорбертон описы­вает систему иероглифов и выделяет в ней — справедливо пли нет, здесь не столь важно — различные структуры (иероглифы в строгом смысле или иероглифы символические, каждая разновидность могла быть куриологической либо тропической, в зависимости от отноше­ния либо аналогии, либо части к целому), которые стоило бы систе­матически сопоставить с рабочими формами сновидения (сгущение, смещение, сверхопределенность). Уорбертон, стараясь привести в апо­логетических целях, в частности, в пику отцу Кирхеру доказательство «глубокой древности этой Нации», избирает для этого пример еги­петской науки, которая черпает все свои ресурсы в иероглифическом письме. Эта наука — Traumdeutung, известная также под именем онейрокритии. В конечном счете речь шла о науке письма в руках жрецов. По верованиям египтян, письмена подарены Богом, которым внуша­ются и грезы. Значит, толкователям только и требовалось, что чер­пать по примеру самих сновидений из общей сокровищницы тропов и куриологий. Там они находили готовый ключ к любому сну, а потом делали вид, что получили его гаданиями. Иероглифический код сам по себе имел ценность Traumbuch'а. Мнимый дар Божий, на деле со­ставленный историей, он сделался общественным достоянием, откуда онирический дискурс черпал и декорации, и текст сновидческой по­становки. Коль скоро сновидение построено как род письма, типы онирического переложения должны были соответствовать сгущени­ям и смещениям, уже осуществленным и зарегистрированным в систе­ме иероглифов. Сновидению остается просто манипулировать элемен-

* Уорбертон, автор «Божественном миссии Моисея». Четвертая часть этого тру­да в 1744 г. была переведена на французский под названием «Опыт о иероглифах Егип­тян, откуда явствуют начало и развитие языка и письменности, древность паук в Египте, и начало почитания животных». Этот труд, о котором мы еще поговорим в другом месте, оказал значительное влияние на современников. Им отмечена вся рефлексия эпохи на предмет языка и знаков. Составители «Энциклопедии», Кондильяк, а через его посредничество и Руссо, охотно черпали в нем вдохновение, заимствуя оттуда, в частности, тему изначально метафорической природы языка.