Феноменологическое познание. Пропедевтика и критика

История философии прочитывается в свете ска­занного как драма философии, разыгрывающаяся в росте обособления и конфронтации рассеченных поло­винок некогда живой цельности. Первый—греческий— акт этой драмы свершается еще в напряженнейшей попытке удержать равновесие. После досократическо-го отрыва логоса от пуповины мифа нас встречает мастерская техника балансирования обеих крайностей у Платона и Аристотеля, где более подчеркнутой эй­детике платонизма вторит более подчеркнутая логика перипатетизма. Но при всех этих «более» какое не­сравненное чувство меры! На десятках страниц де­монстрирует эйдетик .Платон поразительную способ­ность синопсиса, и там, где мы готовы уже к соответ­ствующим выводам, он вдруг незаметно переключает сознание и корректирует яркую картинность, скажем, «]Федра» мощной абстрактностью «Софиста» или «Парменида». И равным образом Аристотель, приня­тый в ходе инерции традиционных представлений за образец сугубо логизированной мысли (с легкой ру­ки Порфирия, а в наше время Паторпа), способен еще на ярчайшие и в своем роде непревзойденные фено­менологические процедуры усмотрения сути (хотя бы в «Топике»), Потом начинается срыв. Неоплатонизм, попытавшийся еще раз достигнуть равновесия, ока­зался, по существу, неудавшейся попыткой; еще у Плотина живо это равновесие, ибо даже тяжелейшие пассажи «Эннеад» разыгрываются на фоне подлинно

Ф. де Ларошфуко, Мемуары. Максимы, Л., 1971, с. 158.

19

античной феории; рассудочность Плотина—транскрип­ция его зрячего опыта. Но глубокой трещиной разда­ется в здании уже чрезмерная, до опьянения чрезмер­ная схоластичность Прокловых и Порфириевых по­строений, и с другой стороны раскалывается здание в чразмерн/ых магомифических фантазиях Ямвлиха. С этого времени оппозиция двух путей—логики и эйде­тики, дискурсии и интуиции—врастает в судьбы раз­вития европейской философии (культуры в целом) .с попеременным доминированием одного или другого. Так, пышный расцвет схоластики ознаменован общим упадком созерцательной мысли (отдельные вспышки 'последней встречаются либо по инерции прошлого,

•как у св. Бернарда, например, либо же, как в школе Шартра, спорадичны и осмыслены, так сказать, в кре­дит будущего). Напротив, упадок схоластики отмечен взрывом «гениальных интуиции»; тонкому мастерс.тву .силлогистики противостоит ослепительная красоч­ность стилистики, и уже в знаменитом споре «стилис­тов» (Лоренцо Валла) против «диалектиков», т. е. .схоластических докторов, очевидна смена мировоз­зренческого гегемона; образно выражаясь, орган мыш-.ления ренессансного человека уже не мозг, а глаз, по .Леонардо, signori de'sensi, источник всяческого зна-.ния. Эти «рокировки» сопровождают всю историю культуры вплоть до наших дней; диссонанс их в наши' .дни оказался невыносимым.