Падение

как не тем, кого мы любим. Но в известном смысле это верное правило. Надо

же, чтобы за кем-то оставалось последнее слово. А то ты скажешь слово, а

тебе в ответ два, так спор никогда и не кончится. Зато уж власть живо

оборвет любые пререкания. Далеко не сразу, но все же мы поняли это. Вы, я

полагаю, заметили, что наша старуха Европа стала наконец рассуждать так, как

надо. Мы уже не говорим, как в прежние наивные времена: "Я думаю так-то и

так-то. Какие у вас имеются возражения?" У нас теперь трезвые взгляды.

Диалог мы заменили сообщениями: "Истина состоит в том-то и том-то. Можете с

ней не соглашаться, меня это не интересует. Но через несколько лет вмешается

полиция и покажет вам, что я прав".

Ах, дорогая наша планета! Все на ней теперь ясно. Мы друг друга знаем,

мы поняли, на что каждый способен. Вот погодите, я приведу в пример себя (не

меняя, однако, темы). Я всегда хотел, чтобы мне служили с улыбкой. Если у

прислуги был печальный вид, это портило мне настроение. Она, разумеется,

имела право печалиться, но я находил, что для нее было бы лучше, если бы она

прислуживала смеясь, а не плача. Хотя, в сущности, это было бы лучше не для

нее, а для меня. Однако скажу без хвастовства, мое рассуждение не было

сплошным идиотством. И вот еще -- я всегда отказывался обедать в китайских

ресторанах. Почему? Потому что в присутствии белых азиаты, когда они молчат,

зачастую принимают презрительный вид. Разумеется, презрительное выражение

сохраняется у них и когда они обслуживают нас за столиком. Ну как в таком

случае есть с удовольствием цыпленка, а главное, как думать, глядя на них,

что мы выше желтокожих?

Словом, скажу вам по секрету, рабство, по преимуществу улыбающееся,

необходимо. Но мы должны скрывать его. Раз мы не можем обойтись без рабов,

не лучше ли называть их свободными людьми? Во-первых, из принципа, а

во-вторых, чтобы не ожесточать рабов. Должны же мы их как-то компенсировать,

верно? Тогда они всегда будут улыбаться и у нас будет спокойно на душе. А

иначе нам придется туго: начнем копаться в себе, с ума сходить от горестных