Об искусстве рассуждения

будто в природе имеются виды и роды, потому что виды и роды есть в нашем способе постигать. Общие названия, собственно, не являются названиями какой-нибудь суще­ствующей вещи; они выражают только намерения ума, когда мы рассматриваем вещи в отношениях сходства или различия. Нет никакого дерева вообще, яблони вообще, груши вообще, есть только индивиды. Значит, в природе нет ни родов, ни видов. Это так просто, что люди считают бесполезным это замечать; но нередко самые простые вещи ускользают как раз потому, что они просты; мы относимся с пренебрежением к наблюдению вещей, а это одна из основных причин наших неправильных рассуждений и наших заблуждений.

Мы различаем классы не по природе вещей, а по нашему способу пости­гать. Вначале мы поражаемся сход­ству и похожи на ребенка, который принимает все расте­ния за деревья. Впоследствии потребность наблюдать раз­вивает нашу способность распознавать, и, оттого что тогда мы замечаем различия, мы образуем новые классы.

По мере совершенствования нашей способности распоз­навать, классы могут множиться, и, так как нет двух инди­видов, которые не различались бы в чем-либо, очевидно, что имелось бы столько же классов, сколько индивидов, если бы для каждого отличия создавали новый класс. Тогда не было бы порядка в наших идеях и путаница занимала бы место света, который мы могли бы пролить на них, если бы обобщали при помощи метода.

Таким образом, есть предел, после ко­торого нужно остановиться; ибо, если важно делать различия, еще важнее не делать излишних различий. Когда

делают недостаточно различий и есть вещи, которых не различают, остается по крайней мере что различать. Когда делают излишние различия, то все смешивают, потому что ум запутывается в многочисленных разли­чиях, необходимости которых он не чувствует. Могут спросить, до какого предела могут умножаться роды и ви­ды. Я отвечаю или, скорее, отвечает сама природа: до тех пор пока не будет достаточно классов, чтобы руководить нами в употреблении вещей, имеющих отношение к нашим потребностям; справедливость этого ответа ясна, потому что только наши потребности побуждают нас различать классы и мы не думаем давать названия вещам, с которыми