|
О господи, как совершенны Дела твои, — думал больной, — Постели, и люди, и стены, Ночь смерти и город ночной. Я выпил снотворного дозу И плачу, платок теребя. О Боже, волнения слезы Мешают мне видеть тебя. Мне сладко при свете неярком, 270 _________________________________Лекция 8 Чуть падающем на кровать Себя и свой жребий подарком Бесценным твоим сознавать. Кончаясь в больничной постели, Я чувствую рук твоих жар, Ты держишь меня, как изделье, И прячешь, как перстень, в футляр. Способность любить мир и видеть его ясным, незамутненным взором выражена в дзен-буддистском сатори. Ссылаясь на книги и авторитет доктора Судзуки, Э. Фромм пишет: «Сатори не является аномальным состоянием разума; это не транс, в котором исчезает действительность. Это не нарциссистское состояние разума, как в некоторых религиозных проявлениях. Если попытаться выразить просветленность в психологических терминах, то я бы сказал, что это такое состояние, в котором личность полностью настроена на реальность вне и внутри себя, состояние, которое человек полностью сознает и полностью понимает». Сатори выявляет для человека повседневный мир как связанное, гармоническое целое, где нет жесткого разделения субъекта и объекта, «я» и «ты». Творчество и объективность оказываются там синонимами, просветленность исключает господство узкоэгоистических страстей и утилитарных мотивов. Признание единства Сверхсознания и материальности ведет и к идее о необходимости сохранения человеческого «я», его индивидуальных черт, а значит, отдельности, неслитости субъекта с Божественным Абсолютом. У разных авторов эта идея выражена по-разному. «Я могу знать, что я — Он, и все-таки хочу быть отдельным и отличным от Него, чтобы быть в состоянии наслаждаться Возлюбленным»,— пишет С. Вивекананда. Центральной идеей супраменталыгой йоги Шри Ауробин-до оказывается не задача постижения нирваны, а задача низведения Сознания в каждую клетку конкретного человеческого тела. Ауробиндо не стремится уже при жиз- 2.71 Нравственность перед искушением иномирностью ни увести людей в область чистого бесплотного духа, но, напротив, работает над их земным бессмертием, над такой трансформацией их тела и души, при которой сохраняется индивидуальность, способная подняться до интегрального видения. Наконец, у христианского автора С. Л. Франка речь идет об отношении человека к Богу как отношения «я» к «ты». Божественное «ты» — исток и опора моей эмпирической жизни, но оно не нивелирует и не поглощает ее. Дает ей быть самою собой, «...Эта моя всецелая подчиненность Богу, — пишет С. Л. Франк, — определенность им, бытие в нем и из него ни в малейшей мере не умаляет, а, напротив, обосновывает саму автономность моего бытия, как и саму мою свободу, изначальность творчества моей жизни». — 181 —
|