|
Великодушие и благородство, нежность и верность, самопожертвование и терпимость занимают в реальной жизни отнюдь не последнее место, хотя и не составляют абсолюта, вписываясь в бытие. В религии добро и зло — абсолютны, разорваны, словно полюса, где на одном сосредоточено все мыслимое и немыслимое совершенство, вся полнота бытийствования, вся благость и свет, на другом же — тьма и порок, порча и смерть. В противоположность этому обыденная человеческая жизнь — подвижное, пульсирующее, переливчатое начало. Здесь 9. Зак. 49257 Нравственность перед искушением иномирностью малейшее нарушение меры влечет за собой полную трансформацию качества намерения или поступка, хорошее и плохое сплетаются в тесном объятии и перетекают друг в друга. Любить жизнь — значит любить ее вместе с ее неизбежным злом (или, вернее, несмотря на него), жалеть, прощать и стремиться увеличить долю добра. Мягкое прочтение самоценности жизни, данной нам в нашем единственном мире, не приглашает сожрать ближнего своего ради повышения своей собственной мощи. Это хорошо показал А. Швейцер, проповедуя благоговение перед жизнью, которое выражается в глубоком уважении к существованию любого одушевленного создания, будь то человек, жук или даже ромашка. «Жизнь — это космический альтруизм, — вторит ему Х.Ор-тега-и-Гассет, — она существует лишь как постоянное перемещение от жизненного Я к Другому». Тезис «жизнь самоценна» ориентирует человека на последовательное, порой терпеливое переживание (проживание) разных этапов жизни и разных ее проявлений. Он исключает самоубийство как способ разрешения жизненных проблем. Утеряв одни жизненные смыслы, испытав некий ценностный крах, человек ищет другие и находит их, ибо последним и главным смыслом является сама жизнь: возможность видеть небо и землю, слушать щебет птиц и журчание воды, радоваться другому человеку и радовать его собой. Тогда каждый прожитый день воспринимается как подарок. Острое переживание самоценности жизни очень точно выразил А. Вознесенский: «Вечером, ночью, днем и с утра благодарю, что не умер вчера!» И эта благодарность не только за наличные и грядущие плотские радости, но и за духовные открытия, творческие озарения, душевную гармонию, нераздельно связанные в обыденной жизни с материальным бытием. Положение «смерть абсолютна» также имеет две трактовки. В XX в. развернутое выражение первой, пессимисти- 258 Лекция 8 ческой и даже ипохондрической, принадлежит А. Камю. Это утверждение абсурдности и бессмысленности жизни, лишенной Бога, запредельности, иномирности, индивидуального бессмертия. Литературно-философский герой А. Камю в сущности страстно желает и высших сил, и загробного бытия, но его сциентистское «рацио» обливает эту страстность холодной водой нигилизма. «Хотел бы поверить, но не могу себе позволить». А значит, ничто не свято. Пусть зыбится и течет морок летучих ощущений, пусть подвиги сменяются преступлениями, а благородство братается с подлостью, ибо все едино. Как насмешливо заметил А. Вознесенский: ««В ящик рано или поздно, жизнь была, а на фига?» — 172 —
|