Голос и феномен

[178]

лософия, конституирующая себя в этой репрессии, подо­шла, прежде всего разложив его на залог активный и за­лог пассивный.

Различение как промедление, различение как опространствление. Как они присоединяются друг к другу?

Отправляемся, раз мы в ней уже размещены, от проб­лематики знака и письма. Знак, говоря коротко, ставит себя на место самой веши, вещи присутствующей, «вещи», рассматриваемой здесь как в роли смысла, так и в каче­стве референта. Знак репрезентирует присутствующее в его отсутствии. Он занимает его место. Когда мы не можем взять или показать вещь, скажем присутствующее, сущее-присутствующее, когда присутствующее не представляет себя, мы обозначаем, мы идем окольным путем знака. Мы берем или даем знак. Мы делаем знак. Знак, следователь­но, выступает как бы отсроченным присутствием. Идет ли речь о знаке устном или письменном, знаке денежном, об избирательной делегации и политическом представитель­стве — циркуляция знаков отсрочивает момент, когда мы могли бы встретить саму вещь, завладеть ей, использовать ее или потребить, ее коснуться, увидеть, иметь ее налич­ную интуицию. То, что я описываю здесь, чтобы охарак­теризовать, в банальности его черт, значение как разли­чение промедления, — это классически определенная структура знака: она предполагает, что знак, отсрочива­ющий присутствие, мыслим только исходя из присутствия, которое он отсрочивает, и ввиду отсроченного присут­ствия, которое рассчитывают заново присвоить. Соглас­но этой классической семиологии, замена знаком самой вещи одновременно вторична и предварительна: вторич­на — по отношению к присутствию первоначальному и исчезнувшему, от которого знак будто бы произошел; пред­варительна — с точки зрения того присутствия финаль­ного и недостающего, якобы предвосхищая которое знак находится в движении опосредования.

Если попытаться рассмотреть этот вторичный и пред­варительный характер заместителя, то можно было бы, без сомнения, увидеть, что здесь дает о себе знать какое-то

[179]

изначальное различение, но отныне даже нельзя было бы говорить, что оно изначально или финально — в той мере, в какой ценности начала, высшего, telos'a, eskhaton'a9 и т. д. всегда указывали на присутствие — ousia, parousia10 и т. д. Из рассмотрения вторичности и предварительности знака, его сопоставления с «изначальным» различением следовало бы, таким образом:

1) что, по-видимому, больше невозможно подводить различение под понятие «знак», которое во все времена означало репрезентацию присутствия и конституирова­лось в системе (мысль или язык), регулируемой исходя из и ввиду присутствия;