Сочинения в четырех томах. Том 3. Часть 2

1 На полях запись: «Вн<утренние> корн<и>.

Не было в непосредственном опыте возрожденского миропонима­ния таких опытов, которые давали бы ключи к пониманию христиан­ства) и рел<игии>. Религия сводилась к морали, теряла духовный аромат. Отсутствие соответственных опор».

2 На полях запись: «Платонизм начал лозунгом: познай самого себя. Это—не познание в измерении своих сил. Познание в себе челове­ка, а не только совокупность известных психических явлений и физичес­ких отправлений. Открыть подлинного человека. Субъект—это ведь центр тяжести нашего существа, а субстанция—творческая производя­щая причина. Я копаюсь в себе, но не нахожу себя. Знаю, что ничего не знаю. Но <в тексте пропуск, предположительно: «пустота не малая,») а и очень великая. И треб<уется не) ложн<ая> скромн<ость>, но ведь все это знание не дано онтологически, его Существование) призрачное. Что же открывается) в глубине нашего существа? Надпись на фрон­тоне. Вот единственное подлинное знание, на котором можно постро­ить все остальные знания».

3 На полях запись: «Все, что я пытаюсь познать в себе, оказывается призрачным, до себя я не докапываюсь—«я знаю, что ничего не знаю», хотя можно обнять весь круг знаний. Все оно—призрачно, пока не дана его онтологическая основа. Что это такое? Надпись фронтона того же храма: ??—«Ты еси»».

1

Хотя между Платоном и Декартом разница весьма большая, но это «cogito» Декарта—не силлогизм, а глубокое мистическое переживание своей реальности.

На церковном языке, чтобы познать себя, надо коснуться потусторонних проявлений, перейти по ту сторону своих прояв­лений— transcende te ipsum69*,— и тогда найдешь в себе утверж­дение Высшего Существа. Ответ в Высшем Существе. Ему скажешь: «Ты еси»—и в ответ получишь: «И ты еси».— Бла­женный Августин. Надо стать превыше мирского слития, от­ложить житейское попечение, <заботиться> не о хозяйстве. Это—опора нашего существа.

Подобное этому мистическому ощущению, только лишь в слабой степени, может дать такой опыт: если взобраться на высокую гору или хотя бы <на> какую-нибудь колокольню, и тогда, когда на весь мир взглянешь издали, почувствуешь ничтожность и себя, и всего того, что видишь. Все мелкое остается там. С уменьшением, удалением всего, все остается там, уходит вниз и освобождается духовное начало, истинная жизнь духовная. Когда откроется это высшее начало, то с убий­ственною ясностью видишь, что все чувства, которые мы при­выкли объяснять обстоятельствами, суть наши собственные произведения, что мы за все бесконечно ответственны, что мы сами строители мира. Мы становимся пред лицом Судии. Это—маленькое подобие того, что мы переживем, когда насту­пит наша смерть: тогда не уместны, будут ни сантименталь­ное™, ни попытки разжалобить или обмануть себя1. Мнение о себе изречем мы сами, а не Та Истина.