Сочинения в четырех томах. Том 3. Часть 1

Что же есть слово на взгляд большинства?—Некоторый удачно или неудачно выработанный смысл, точно или расплыв­чато образованное понятие, передаваемое другому посредством внешнего и внешне с понятием связанного сигнала, звукового знака, совершенно условно присоединенного к означенному смыслу, хотя при этом остается решительно непонятным, как же может быть связываемо, даже условно, то, что внутренно не имеет никакой связи, и, следовательно, в силу того, что самое условие должно налагаться либо с той, либо с другой сторо­ны,—или материально-механически, или рационально-логиче­ски,—не может образовать прочного соединения. В сущности, с этой точки зрения было бы правильно просто отрицать самое существование слова, подобно тому как в картезианстве наи­более последовательным было бы прямое непризнание челове­ка; но действительность в том и другом случае свидетельствует о себе слишком принудительно, или, если угодно, тут слишком трудно было бы совсем не подчиниться общечеловеческому

1

воззрению, и—компромиссно — существование слова, как и су­ществование человека, не отрицается, но с замалчиванием непо­нятности и, более того, прямой неприемлемости этого сущест­вования в пределах дуализма. Слово тогда есть, как понятие, нечто замкнутое безысходно в пределы бессильной и ирреаль­ной субъективности, которой, если договорить мысль до конца, нет места в бытии. А с другой стороны, как сигнал, слово есть некоторая минимальная энергия физического порядка,— звуко­вая энергия, и вообще-то наименее действенная, в данном же случае—настолько малая, что с нею, как с силою во внешнем мире, по-видимому, не стоит и считаться. Чтобы быть велико­душными, подскажем еще от себя и более точный расчет ни­чтожности этой энергии: тяжесть в 50 гр., опускаясь на 1 метр по вертикали, развивает энергию, достаточную для произведения звука обычным голосом в течение десяти тысяч лет без перерыва; иначе сказать, если бы обыкновенная шляпа упала со стола на пол, то, использовав энергию падения и пре­образовывая ее при помощи какого-либо прибора вроде фоно­графа, можно было бы заставить его повествовать об означен­ном событии десять тысяч лет без умолку. Следовательно,— спешат заключить наши противники,—следовательно, воисти­ну слово есть, в качестве силы внешней, не более как «только слово»,—пустое слово, flatus vocis—дуновение голоса, по опре­делению номиналистов средневековья, nihil audibile—ничто, хотя и слышимое, но, конечно, кроме слышимости не имеющее далее никаких, выходящих за пределы субъективности говоря­щего, последствий. Несмотря на ничтожный физический свой придаток, слово не может почитаться подлинною реальностью и есть лишь смысл, взятый отвлеченно.