Сочинения в четырех томах. Том 2

Итак, сновидения и суть те образы, которые отделя­ют мир видимый от мира невидимого, отделяют и вместе с тем соединяют эти миры. Этим пограничным местом сновидческих образов устанавливается отношение их как к миру этому, так и к миру тому. В отношении обычных образов зримого мира, в отношении того, что называем мы «действительностью», сновидение есть «только сон», ничто, nihil visibile, да, nihil, но, однако, visibile,— ничто, но, однако, видимое, созерцаемое и тем сближающееся с образами этой «действительности»12*. Но время его, а значит, и его основная характеристика построены обратно тому, чем стоит мир видимый. И потому, хотя и видимое, сновидение насквозь теле-ологично, или символично. Оно насыщено смыслом иного мира, оно — почти чистый смысл иного мира, не­зримый, невещественный, непреходящий, хотя и являе­мый видимо и как бы вещественно. Оно — почти чис­тый смысл, заключенный в оболочку тончайшую, и потому почти всецело оно есть явление иного мира, того мира. Сновидение есть общий предел ряда со­стояний дольних и ряда переживаний горних, границы утончения здешнего и оплотнения — тамошнего. При погружении в сон — в сновидении и сновидением сим­волизируются самые нижние переживания горнего мира и самые верхние дольнего: последние всплески пережи­ваний иной действительности, хотя уже преднамечаются впечатления действительности здешней. Вот почему сно­видения вечерние, перед засыпанием, имеют преимуще­ственно значение психофизиологическое, как проявление того, что скопилось в душе из дневных впечатлений, тогда как сновидения предутренние по

1

преимуществу мистичны, ибо душа наполнена ноч­ным сознанием и опытом ночи наиболее очищена и омыта ото всего эмпирического,— насколько она, эта индивидуальная душа, вообще способна в данном ее со­стоянии быть свободною от пристрастий чувственного мира.

Сновидение есть знаменование перехода от одной сферы в другую и символ.— Чего? — Из горнего — символ дольнего, и из дольнего — символ горнего. Теперь понятно, что сновидение способно воз­никать, когда одновременно даны сознанию оба берега жизни, хотя и с разною степенью ясности. Это бывает, вообще говоря, при переправе от берега к берегу; а, может быть, еще и тогда, когда сознание держится близ гра­ницы перехода и не совсем чуждо восприятию двойст­венному, т. е. в состоянии поверхностного сна или дре­мотного бодрствования. Все знаменательное в большин­стве случаев бывает или чрез сновидение, или «в некоем тонком сне» І3*, или, наконец,— во внезапно находящих отрывах от сознания внешней действительности. Правда, возможны и иные явления мира невидимого, но для них требуется мощный удар по нашему существу, внезапно исторгающий нас из самих себя, или же — расшатан­ность, «сумеречность» сознания, всегда блуждающего у границы миров, но не владеющего умением и силою самодеятельно углубиться в тот или другой.