|
100 Человек в зеркале своей мысли своеобразных символов, ноэм, носителем которых и являются пред-, i меты игры — игрушки. ,:' Игрушка — крайне интересный феномен, сравнимый разве что с I поэтической метафорой. Точно так же, как и метафора, игрушка со- { единяет два плана, два типа опыта. С одной стороны, она является,, материальным предметом, а с другой — символом, носителем идеальп.' ного смысла. Но в отличие от медитаций теоретика, целиком живуще- s го в мире идеальных объектов и ценностей, игра предполагает конкретные действия с конкретными предметами, которые доставляют не •': только духовное, но и телесное наслаждение. В этом смысле игра учит и языку, и культуре, и различным формам жизни. Именно в ней формируются собственно человеческие формы' жизни, в которых сливаются воедино язык, телесное поведение и мен-, тальные переживания. В отличие от «школьного» обучения, в игре интеллигибельное содержание инкарнировано с эмоциональной сферой,; которая из витально-телесной превращается в душевно-духовную. Современные философские теории языка, познания, ценностей не в силах реконструировать связь идеальной сферы с чувственной. Но тем; не менее, например, язык каким-то непонятным образом воздействует. на чувства, хотя является носителем идеальных значений. И даже в на- ,| учном или метафизическом дискурсе эта иллокутивная и перформатив- [ ная функция языка не исчезает совсем: ни один человек не переходит от высказываний к высказываниям по образцу машины, логика в мыш-; лении слита с интуицией. Тем более в языке художественных произведений, проповедей, идеологических, пропагандистских дискурсов специально эксплуатируется риторическая сила языка, его способность формировать чувства. Конечно, мысль, высказываемая в последнее время представителями герменевтики, о том, что ощущение, чувство рождаются языком, выглядит на первый взгляд довольно странной. Но эта мысль содержит верный тон: язык не просто выражает чувства, но и каким-то образом их культивирует и даже создает. Однако считать, что совершенствование дискурса, тонкие классификации, номинации, исследования различных чувств, переживаемых каждым человеком индивидуально, представляют собой некие акты создания интерсубъективных, «искусственных» чувств, которые посредством языка не только именуются, но деформируются и затем насильственно насаждаются, вряд ли правильно. Действительно, внедрение в интимную сферу переживаний не всегда этично. Более того, попытка обозначить сокровенное в языке может привести к опасным последствиям: интимные чувства, настроения, удовольствия, извлеченные языком в сферу публичного, неизбежно искажаются. Как и в других сферах культуры, чрезмерная рационализация и экспликация — 92 —
|