|
Особого внимания заслуживает тенденция описания разного рода а садистских и мазохистских героев. Думается, что Сад и Мазох вовсе не | имели в виду оправдание практик насилия и жестокости, и тем болеет вряд ли справедливо расценивать их как родоначальников порнографии, поставляющей «изысканные» заменители сексуального наслаж- г.тратегии свободы 103 пения. Каждый из нихпо-своему реагировал на недостатки господствующих отношений между людьми. Сад стремился противостоять «контрреволюции», восстанавливающей порядок после анархии, наступающей после казни тирана^.То, что называют чудовищным и непристойным в прозе Сада, может восприниматься как иллюстрация к «доказательному» дискурсу, как реализация посредством мысленных сексуальных экспериментов глобальных идей Власти и Насилия, на которых зиждется общество. Описание извращений, данное в большом количестве, последовательности и многообразии парадоксальным образом выступает как ироническое опровержение болезней общества. Аналогичным образом, как средство освобождения от машины извращенных желаний, может восприниматься и проза Захер Мазо-ха53. Мазохист, будучи антиподом садиста, раскрывает логику и методику воспитания палача, в то время как языком садиста говорит жертва. Здесь эмансипация осуществляется путем именования того, что скрыто: жертва обычно молчалива, а палач прячется под сенью власти и пользуется юридическим языком. Долгое время замалчиваемая садо-мазохистская литература сегодня уже не имеет актуальной освободительной роли и вполне закономерно выступает лишь объектом рефлексии. Герои, выведенные или, точнее, смоделированные в ней, классичны; хотя они воспринимаются как антигерои, однако не выходят за рамки критики, просвещения, отрицания, «подвешенное™» по отношению к господствующим нормам. Не случайно рассуждения этих героев чудовищно логичны, а действия оказываются лишь реализацией мысли. Такая форма протеста парадоксальным образом оказала ценную услугу Власти. Смоделированные извращения стали своеобразными маркерами будущих болезней, которыми руководствовалась психиатрия. Сад и Мазох были превращены в гениальных «клиницистов», оказавших обществу явно медвежью услугу, ибо под сконструированные ими схемы практики психоанализа подгоняли переживания и комплексы живых людей. Современная литература продолжает работать-с разного рода маргинальными героями, которые не имеют корней и почвы, не обладают прочным социальным статусом, четко заданной национальной или этнической принадлежностью, утратили связи с семьей, родиной, господствующей социальной группой, наделены явно выраженными умственными и физическими аномалиями. Вполне возможно, что это — бессознательный процесс изображения того, что есть на самом деле. — 95 —
|