|
Первоначально рыцарем мог считаться любой (профессиональный) военный, находящийся на королевской службе. Но уже Карл Мартелл, первый военный реформатор из династии Каролингов, придает этому термину дополнительный смысл. В его правление так стали называть лишь военную элиту, тех, кто мог позволить себе приобрести боевого коня и соответствующее вооружение. При этом происхождение воина первое время не имело значения. Достаточно было иметь статус свободного человека да два поколения предков, которые носили оружие. Однако постепенно в состав этого сословия начинают принимать только сыновей рыцарей. Европейские монархи берутся следить за социальным составом своих рыцарей, исключая из их числа лиц низкого происхождения. Так Людовик VI, король Франции, в 1137 г. приказал, чтобы у всех, кто был посвящен в рыцари, не принадлежа рыцарскому роду, были отбиты шпоры, символ принадлежности к военной элите[335]. В 1140 г. это делает Роже II, король Сицилийский. В 1187 г. Фридрих Барбаросса издает указ, в котором говорилось: «…так же в отношении сыновей священников и диаконов и поселян постановляем, чтобы они не опоясывались рыцарским поясом, а те, кто уже подпоясан, да будут исключены из рыцарского сословия правителем провинции»[336]. В 1234 г. аналогичный указ издает король Хайме I Арагонский; в 1294 г. — граф Карл II Прованский. Все они приказывали принимать в это привилегированное военное сословие только выходцев из рыцарского рода. Именно вокруг этого честолюбивого племени создается целый пласт богатейшей средневековой культуры. Чтобы понять ее происхождение, необходимо уяснить место этого сословия в социальной структуре того времени. Вернее, понять то обстоятельство, что места для него попросту нет, поэтому положение рыцаря оказывается совершенно уникальным. Общество того времени делится по трем критериям на знать и простонародье, свободных и несвободных, мирян и духовных особ. Ни одно из перечисленных оснований не оставляет ему места в социальной структуре. Рыцарь стоит вне знати, но в то же время он не относится и к простонародью. Его род восходит к привилегированным сословиям, но сам он, в силу приведенных обстоятельств, не обладает ни титулами, ни состоянием. Он не может быть причислен к людям, находящимся в личной зависимости, но принесенные клятвы делают его несвободным. Рыцарь подчиняется всем приказам своего суверена, или назначенного им командира, и за неисполнение долга может лишиться жизни,– но с другой стороны, он служит добровольно, и связан только собственной клятвой. Наконец, он не относится к мирянам, ибо принесенные обеты ставят его вне «мира», но в то же время ему не находится места и среди духовных лиц, потому что рыцарь немыслим без оружия. К слову, как показывает история рыцарства, церковь долгое время с большой осторожностью относится к этому сословию именно из-за того, что его назначение состоит в пролитии крови[337]. — 170 —
|