|
Вместе с тем ее утверждение в общественном сознании не означает окончательного искоренения того, что господствовало над ним прежде. Остается главное, и этим главным является контроль социума над всеми отправлениями семейной жизни. Вот только теперь эту функцию будет исполнять не государство, но христианская церковь и руководимая ею соседская община. Все исторические перемены требуют времени, поэтому и христианская концепция моногамного нерасторжимого брака получает признание далеко не сразу. В западноевропейских странах она утверждается лишь в XII-XIII вв. Но и значительно позже христианский брак сосуществует с другими формами супружеских союзов. Каноны церковного кажутся слишком ригористичными и неоправданными, и даже высшие служители церкви живут в конкубинате, открыто признавая своих незаконнорожденных детей. Избранный в конце XV в. понтификом под именем Александра VI Родриго Борджиа приживет десятерых детей от связей с разными женщинами, что не помешает ему оставаться главой католической церкви, а его детям занимать высокое положение в обществе; потомок одного из них (четвертый герцог Гандиа) даже будет причислен к лику святых. Об этом же отношении говорит и появившееся на рубеже XIV— XV веков сочинение «Пятнадцать радостей брака»[315], которое уже в самом заглавии пародирует христианские памятники (имеется в виду название молитвы «пятнадцать радостей Богоматери»). При этом указанное сочинение не несет в себе ничего нового, неизвестного литературе прошлых веков. Оно, как говорит о ней комментарий ее переводчика и публикатора Ю. Бессмертного,— «…завершает собой очень стойкую традицию антифеминистских произведений, типичную для средних веков». Да и письменная фиксация браков самой церковью начинается сравнительно поздно. Лишь в редких местах сохранились книги регистрации браков, датируемых концом XV века. Другими словами, несмотря на то, что уже в раннем средневековье устанавливается обязательный для всех церковный брак, в традиции отношения к нему долгое время нет священного трепета. Отсюда и отношение к обряду — долгое время сердцевина брачной церемонии состояла в обмене клятвами, которые жених и невеста давали друг другу перед лицом свидетелей, венчание в церкви не считалось обязательным и могло иметь место уже после фактического совершения брака. Впрочем, немалую роль в этом играет то обстоятельство, что та же церковь долгое время видит род скверны в самом соитии мужчины и женщины, целомудренность и чистоту — в безбрачии. В раннем Средневековье находят широкое распространение представления о браке св. Иеронима и папы Григория Великого, которые видят в браке воспроизводство «первородного греха». — 159 —
|