|
Вслед за неореализмом свою разновидность «нейтрального», по существу идеалистического монизма, выдвинул прагматизм, тоже блокирующийся с бихевиоризмом, но уже не «радикальным» уотсоновским, а изощренным «социальным» (Мэд). Основным инструментом этой разновидности монизма, претендующего на «нейтральность» по отношению к материализму и идеализму, является семантика — понятие значения, символа. Предпосылки для этого семантизма создал в американской философии еще в 70-80-х гг. прошлого столетия Пирс (Ch. Peirce); следующий шаг в том же направлении сделал в начале XX столетия Вудбридж, утверждавший, что дух или сознание — это сами явления, поскольку они обозначают или представительствуют друг друга3. ' Russell В. The Analysis of Matter. - New York. Dover Publications, 1954. - P. 382. 2 Для того чтобы открыть себе возможность этой подстановки ощущения, восприятия и т. д. на место объекта, Рассел в «Анализе духа» подвергает специальной критике концепцию «актов» Брентано, Мейнонга, с тем чтобы осуществить отчуждение психического от субъекта. Продолжая линию Джемса, который сводил сознание к потоку мысли, Рассел стремится доказать, что не человек (субъект) мыслит, а ему мыслится (The Analysis of Mind. — P. 17-18). В связи с этим в посвященной Джемсу главе своей «Истории западной философии» он объявляет главной заслугой Джемса как философа то, что он отверг понятие субъекта — объекта как основное для познания. Russell В. А History of western Philosophy. — New York, 1945. — P. 812. 3 См. Woodbridge F.J. E. The Nature of Consciousness //Journal of Philosophy, 1905, II. - P. 119-125. Эта семантическая концепция была затем развита и широко использована Дьюи и Мэдом1. Их основной тезис по этому вопросу заключается в том, что вещи и мысли или образы сотканы из одного и того же материала (Stuff), различие между ними — только функциональное и сводится к роли, которую они выполняют; явления опыта становятся духовными, поскольку они вступают в отношения знака и обозначаемого, поскольку они обозначают или символизируют друг друга по отношению к поведению (или органическим функциям)2. Таким образом, с одной стороны, сознание сводится к значению явлений, с другой — эти последние и вообще бытие в качестве опыта посредством семантических отношений идеализируются и превращаются в нечто духовное. В связи с такой проекцией духовного в сферу опыта и здесь делается попытка отвергнуть особую связь психических явлений с мозгом. В частности, Мэд подчеркивает то обстоятельство, что возникновение ощущений обусловлено физическим процессом в воспринимаемом объекте (являющемся, например, источником звука), средой, по которой выходящий из него физический процесс распространяется процессами в периферических рецепторных путях, по которым распространяется возбуждение прежде чем дойти до мозга, и, после того как оно через него проходит, ответной реакцией организма. Ведущим звеном в этой цепи событий или процессов, с которыми связано формирование ощущений, Мэд признает ответную поведенческую реакцию организма, а не мозг. Отожествляя сознание с опытом, в частности с социальным окружением индивида, Мэд — в силу той же «логики», которая обусловила борьбу Авенариуса с «интроекцией», — стремится оторвать психику от мозга3. (Как будто сама эта ответная реакция осуществлялась не мозгом и притом с учетом отражаемых в ощущении раздражителей!) — 19 —
|