|
По этому поводу надо заметить, прежде всего, что установление соответствующих оттенков экспрессии получается только из сравнения эмпирических данных языков и данных выражений. О выразительности 1 слов и выражений самих по себе, отвлеченно, говорить не приходится. И если соответствующие разницы и различия не характеризуют субъек-ra-лица, имрека, то они непременно говорят о субъекте коллективном, народе, исторической эпохе, сословии, классе, профессии и т.д. и об их субъективном лике. Только потому, что данная экспрессия повторяется данным лицом, в данную историческую эпоху, в данном языке, она, в своем субъективном содержании, приобретает некоторую объективируемую устойчивость, так что возникает впечатление объективного постоянства ее, как бы присущего экспрессивности самого слова. Всегда можно найти сколько угодно примеров, иллюстрирующих зависимость экспрессивности слова от среды, эпохи и прочего. На собственном опыте всякий знает, как меняется экспрессивная роль слова для него самого, и как это происходит в зависимости от перемен, исходящих именно от коллективного субъекта, как выразителя экспрессии. Сравните экспрессию слов «господин», «гражданин», «товарищ» - в разных общественных слоях, в разные периоды революции и до нее! Итак, иллюзия самоэкспрессивности слов покоится на относительной устойчивости ее, проистекающей из относительной устойчивости соответствующего субъекта. Есть еще одно, осложняющее вопрос, обстоятельство. Постоянство экспрессии, которую по форме мы признаем все же естественным знаком субъективного состояния и устойчивости. Какое социальное значение может иметь такое постоянство? - Наблюдая его, мы начинаем говорить об известного рода привычке, манере, характере, — не о методе и алгоритме, однако именно по причине «естественной» формы таких повторений. Когда мы замечаем более или менее сознательное подражание данному субъекту со стороны других, мы говорим о школе, влиянии, жанре, направлении. Наконец, в аналогичных же случаях, главным образом, применительно к сложным явлениям культуры, мы говорим о стиле. Речь идет, в зависимости от типа субъекта, — лица, группы, эпохи, — о стиле писателя, школы, направления, эпохи. И далее, мы можем различать самые стили по степени и характеру их экспрессивности, и даже более того, мы отожествляем экспрессивность в ее повторяющихся формах со стилем. Встает в измененном виде прежний вопрос: не существует ли экспрессивности, присущей самому стилю, как такому, как объективно эволюционирующему социальному явлению, следовательно, экспрессивности, источник которой лежит не в субъекте, хотя бы и коллективном. — 435 —
|