|
212 Например, с наибольшею решительностью у Т. Липпса: чувства - всегда я-чувства или я-переживания (lch-Erlebnisse), симптомы, по которым мы судим, как психические процессы связаны в единство душевной жизни. 1 зрения отвлеченной классификации душевных переживаний, а только говорим о конкретной социальной его данности и говорим о его поведении, отношении к чему-нибудь и к кому-нибудь (Gesinnung), его настроении и т.п. Чувство ли это только, стремленья ли, или еще что, пусть решает психологическое естествознание. Мы обо всем этом ничего не знаем вне социальной данности, от которой исходим и которую анализируем. Тут мы довольствуемся признаками чисто формальными: «отношение к», поведение, экспрессия, жест, тон и тл. Все здесь для нас -чьи-нибудь выражения, выражения кого-нибудь, т.е. субъекта, а этот последний, в свою очередь, исчерпывается для нас совокупностью своих экспрессивных выражений. Мы называем их, опять-таки, формальными обьективациями. Их нет, нет и субъекта в нашем смысле: данный продукт творчества, данный объект — не субъективирован. Именно исходя из социальной данности, мы и могли выше (стр. 490) утверждать рядом с ненамеренным естественным выражением наличность его же, но как намеренного, состоящего в пользовании первым в целях общения. Естественное по форме поведение человека, его естественное отношение к вещам, людям и идеям, и естественная на них реакция рассматриваются теперь нами, прежде всего, как такие, которые выполняются в атмосфере социальности, в условиях общения. Здесь естественные формы заполняются социальной материей, конкретизуются, и в своем социализованном качестве входят в состав культурного образования, как особый член в структуре последнего. Когда этим культурным образованием является слово, которое своей внешней конструкцией оформляет объективное сообщение, говорящий начинает пользоваться самой этой конструкцией, вольно и невольно, как средством, с помощью которого отражается его субъективность в передаче сообщаемого. Содержание субъективности остается социальным, но естественные формы экспрессии переходят в формы социально-конвенциональные, влияя уже непосредственно на развитие таких внешних форм, как синтаксические. Последние, даже в своей упорядочивающей функции, не являются простым и точным отображением внутренних логических форм, а в самых причудливых возможностях говорят о характере субъекта и его вмешательства в дело передачи сообщения и построения речи по той или иной руководящей идее. Когда в порядке развития самого языка и его синтаксических и стилистических форм, как в их упорядочивающей строгости, так и в их экспрессивной насыщенности, говорящий обнаруживает, между прочими своими чувствами и отношениями, также любовь к самому языку и его формам, наслаждение ими, вообще заинтересованное отношение к ним, желание ими самими производить впечатление, и с этой целью присматривается к их силе, качеству, — 433 —
|